она вырастет в настоящую красавицу, и фигура прекрасная. Была бы она помудрее, то могла бы распорядиться своими достоинствами с большей пользой. Хотя едва ли у нее хватит на это сообразительности. К сожалению, она почувствовала силу ученья; свидетельство тому: три подписи уже стоявшие под столбиком крестов. Боже! Энтони чувствовал поднимавшуюся волну гнева. Такие, как она, вызывают волнения и беспорядки. Будь она мужчиной, неизвестно, как далеко бы ее занесло. Даже теперь она стала причиной многих неприятностей. «Довольно. Пора положить этому конец!»
– Бриджит Милликан… – объявил камердинер. Тут он запнулся, видимо, следующую за именем должность он узнал впервые. – Челнок в прачечной, – выговорил наконец он. – Один фунт, шесть шиллингов.
Энтони Галлмингтон отсчитал положенную сумму, отдал деньги дворецкому, который толкнул их по столу к Бидди и суровым голосом произнес:
– Подписывай!
Бидди по очереди посмотрела на мужчин и расписалась. Много времени у нее это не заняло: она еще прибавила к подписи завитушку. Когда девушка поблагодарила хозяина, тот сурово спросил:
– Кто дал тебе право учить моих слуг?
Бидди Милликан из горняцкого поселка пролепетала бы, краснея и бледнея: «Что… что вы, сэр, не понимаю вас, сэр». Но Бриджит Милликан, которую учил сам Персиваль Миллер, ответила громко и четко:
– Сэр, я не знала, что для этого нужно чье-то разрешение. Мы занимались в свое свободное время.
– Ты знала, что это запрещено.
– Нет, сэр, не знала.
– Так вот, мисс. Позвольте вам объявить, что это запрещено. Ты здесь, чтобы работать. Тебя наняли на определенную должность. Работа – это все, что от тебя требуется. Если бы я хотел, чтобы моя прислуга училась, то отдал бы распоряжение на этот счет. Теперь ясно?
– Да, сэр. – В ее больших карих глазах не было и намека на страх. Где-то в глубине их таился невысказанных вопрос.
В какой-то момент Энтони захотелось, как до этого его младшим детям, отомстить. «Да кто она такая, эта девчонка? Что она о себе воображает? Как смеет так смело держаться? До чего же мы докатились?» – кипя от возмущения, думал он.
– Позовите ко мне экономку, – сверкнул он глазами на дворецкого. – А ты подожди за дверью, – приказал мистер Энтони.
Внешне Бидди казалась спокойной, но внутри у нее все дрожало, к горлу подкатывалась тошнота. В холле ощущалось тревожное волнение. Еле слышно перешептывались слуги, поглядывая наверх. Мимо Бидди в библиотеку прошли дворецкий с экономкой. Если до этого у нее и оставались какие-то сомнения, то выражения их лиц подтвердили: надежды остаться на работе у нее нет.
Как только они вошли в библиотеку, хозяин принялся кричать. Затем, не прекращая ругаться, вышел в холл, сопровождаемый дворецким и экономкой. В этот момент два лакея сошли в холл с креслом мадам Галлмингтон и опустили его на пол.
Старая дама любила, чтобы в хорошую погоду ее покатали по парку. День выдался очень подходящим для прогулки: ясным и безветренным. Разговор на повышенных тонах сразу привлек ее внимание.
– Что здесь происходит? – властно остановила она проходившего мимо сына.
– Что происходит? – запальчиво повторил Энтони. – Мне бросают вызов в собственном доме. – Он указал на стоявшую с опущенной головой Бидди. – Эта особа учительствовала у меня под носом. Четыре красотки из прачечной подписались вместо крестов полными именами. Сколько у нас слуг, мама? Скажи мне, умел ли кто-либо из них читать или писать? Ах, да… Фултон. – Он махнул в сторону экономки. – Она умеет расписываться и считать. И то, потому что ей это необходимо по должности. Что же касается остальных…
– Успокойся. – Диана пристально посмотрела на сына. Затем отдала распоряжение Джесси Хобсон: – Отвези меня в гостиную.
Джесси послушно вкатила кресло в гостиную и собиралась уйти, когда появилась Грейс Галлмингтон.
Она была одета для прогулки в платье из синей тафты с пышной юбкой и кремовой кружевной накидке. Высокая соломенная шляпка кремового цвета, украшенная искусственными цветами, должна была бы увеличить рост, но, к сожалению, создавала обратный эффект. Грейс Галлмингтон выглядела разряженной куклой, однако голос ее не напоминал голос куклы.
– О чем идет речь, позвольте спросить? – проговорила она требовательным тоном.
– Позволю, – резко бросил мистер Галлмингтон. – Если бы вы, мадам, присматривали за прислугой как положено, не произошло бы сегодняшнего безобразия, и не было бы того досадного инцидента три месяца назад. У вас, мадам, нет ни малейшего представления, как воспитывать детей и смотреть за домом. Если бы вы меньше увлекались молитвами, дела в доме шли бы гораздо лучше. Ничего подобного при моей матери не случалось. Разве не так, мама? – Лицо его стало багровым.
– Замолчи, Тони, – приказала Диана, – сядь и спокойно объясни, в чем дело?
Сын, как послушный мальчик, сел на стул и, немного успокоившись, сказал:
– Это все та маленькая плутовка, которую кое-чему научил ненормальный из Мур-Хауса. И она вздумала заниматься с работницами из прачечной. Явившись сегодня за жалованьем, они вместо крестов написали свои имена и чуть не лопнули от гордости. Несколько рядов нормальных крестов, и вдруг три какие-то мерзавки важно выписывают свои имена. Все из-за этой девицы, которая гордится еще и тем, что говорит по-французски. Ты слышала что-либо подобное?
– Она должна уйти.
– Конечно, она должна уйти, – со злостью бросил жене Энтони Галлмингтон. – От нее давным-давно пора было избавиться.
