Потом Роулингз явилась в гостиную при детской и, как всегда, завела с Уотфорд разговор, а Аннабелла, как всегда, навострила уши. Она не считала подслушивание проступком, так как никогда никому не повторяла того, что слышала от них. Те часто обсуждали Фейла и Каргилла, а также кухарку и миссис Пейдж. Сплетничая о Фейле и Каргилле, они смеялись, но кухарка и миссис Пейдж не вызывали у них смеха. Этим вечером темой их пересудов стала она сама, причем Уотфорд повторяла словечко, чуть было не сорвавшееся у нее утром. Она твердила: «Маленький ВЫ-РОДОК!» Что это значит?
Она спросила у Элис:
– Что такое «вы-родок»?
Элис, не принадлежавшая к особам голубой крови, не располагала привилегией хлопаться в обморок, поэтому ограничилась тем, что зажала уши и закатила глаза, после чего, содрогаясь всем телом, как от икоты, в ужасе прошипела:
– Дитя мое, что ты говоришь?!
– Я только спросила, что такое…
Аннабелла была немного напугана тем, как подействовал ее вопрос на Элис – та воздела руки к потолку и возопила:
– Да знаю я, что ты спрашиваешь! Где, от кого ты услышала это слово? Отвечай!
Девочка ничего не ответила, полагая, что не годится навлекать на Уотфорд, и так недовольную ею, дополнительную беду, иначе она и назавтра не захочет с ней играть, а слуги будут и дальше хмуриться при ее появлении.
– Не знаю, Элис, – молвила она наконец. – Просто кто-то назвал меня маленьким… вот этим самым.
– Раз ты это слышала, то должна знать, кто это сказал. Уж не Уотфорд ли?
– Нет-нет, Элис, не Уотфорд, не Уотфорд, честно, не она! – Она знала, что, протестуя, перегибает палку, поэтому смолкла и уставилась на гладкое старческое личико.
– Выкладывай, дитя мое, немедленно выкладывай! Кто это тебе сказал?
– Не мне, Элис, просто я подслушала.
– Ты отказываешься признаваться?
– Да.
– Хорошо же!
Элис почти рысью покинула детскую и ворвалась в покои госпожи, где застыла от неожиданности, увидав хозяина. Посещение им госпожи два вечера подряд не предвещало ничего, кроме беды. Она попятилась, но Розина окликнула ее:
– В чем дело, Элис?
– Ни в чем, мадам. Просто, когда у вас найдется минутка, зайдите в детскую.
Розина, припомнив прошлый вечер и повязку для глаз, взволнованно вскочила.
– Что-то случилось?
– Не совсем, мадам… – Элис всегда так обращалась к госпоже в присутствии хозяина.
– Тогда что же?
– Просто вам следовало бы кое-что знать, мадам, но с этим можно и повременить… – взволнованно ответила горничная.
– Ей нездоровится? – Теперь к ней шагнул ОН.
Она всегда называла про себя Эдмунда Легренджа «ОН», обозначая как пришельца, чужака, воплощение зла.
– Нет, сэр, она здорова.
– Тогда что заставило вас так поспешно позвать к ней вашу госпожу?
Она смотрела на него без страха. Она не боялась чертей, так как на ее стороне был сам Господь, а этот человек был истинным исчадием ада. Она с удовольствием просветила бы его на сей счет и с радостью понаблюдала бы его панику. Глядя ему прямо в глаза, Элис без всякой робости отчеканила:
– Она спросила у меня значение слова «выродок». Кто-то назвал этим словом ее.
Хозяин насупился, сморщился, залился краской. Оттолкнув Элис, он выбежал за дверь.
– О Элис, Элис!.. – Розина тоже хотела пробежать мимо нее, но, задержавшись, спросила: – Кто? У вас есть догадки?
– Ни малейших. Она говорит, что не Уотфорд. В детской Розина застала Эдмунда Легренджа в необычной позе – на корточках, с обтянутыми брюками ляжками, балансирующим на носках. Глядя в испуганное детское личико, он держал Аннабеллу за руки и спрашивал:
– Немедленно ответь, Аннабелла, кто назвал тебя этим словом.
– Я… Я не знаю, папа. – Она перевела испуганный взгляд на Уотфорд, прижавшуюся спиной к стене, а потом снова на отца. С него было довольно и этого. Он вскочил и навис над потрясенной нянькой.
– Ты! – Он брызгал в нее слюной. – Это ты назвала мою дочь выродком?
Ее перекошенное лицо и дрожь по всему телу были откровеннее любого ответа. Он занес руку с крепко сжатым кулаком, но крик Розины предотвратил сокрушительный удар. Уотфорд, впрочем, все равно успела заработать по шее.
