Синус вдруг обернулся в мою сторону:
– ...Далее Таня подтвердит.
– Чего? – переспросила я. Надеюсь, они не собираются оттачивать остроумие на беззащитной девушке?
– Представьте ситуацию. Вы идёте по улице. И незнакомый молодой человек окликает вас, перебирая имена: Маша, Света, Катя... Авось совпадёт. Вам это поправится?
– Очень. Обожаю знакомиться на улице со всякими психами.
– Видишь! – математик радостно повернулся к Артёму. – Женщина – это природа в миниатюре! И природа тоже не прощает небрежного отношения!
Ого. На мне уже опыты ставят. Правда, пока только философские.
Дальше я за учёной беседой не следила. Начала помогать Вовчику, который аккуратно раскладывал на камнях мокрые страницы книги. Она была у него за пазухой во время путешествия и изрядно раскисла. Старый переплёт лопнул. Теперь юноша проверял, все ли листы на месте.
Грэй поднял выцветшую обложку:
– «Чужие острова»... Давно она у тебя?
– Все три года, – отозвался Вовчик.
– Значит, ты её прочел... И до сих пор не пустил на растопку?
Юноша обиженно засопел:
– Настоящими книгами печки не топят. Она как талисман...
– Для огня всё едино, – усмехнулся доктор. – Особенно когда замерзаешь.
– Настоящая книга тоже помогает выжить.
Вовчик сейчас серьёзен. Как может быть серьёзен подросток в свои шестнадцать. А доктор рассудителен. Как и положено сорокалетнему. Аргументы Грэя просты и логичны:
– Книга – это не автомат. И не бронежилет. Придуманные истории ещё никому не спасли жизнь...
– Может, и спасли... – Вовчик слегка краснеет, пальцы его бережно касаются листков. – Мы с ребятами раз тридцать её перечитывали. Развалины – они ведь как острова из книги. Нас тоже бросили подыхать. А мы выжили... И однажды доберёмся до тех, кто всё это устроил. Если будем верить...
– Вера... – вздыхает Грэй. – Только она не в книжках. Она – здесь, – хлопает себя по груди.
– Я знаю, – кивает Вовчик. – Но когда жизнь – дерьмо, хочется лишнюю капельку надежды. Хотя бы иллюзию... Иногда так трудно... А дозу достать легко. Всегда. В любое время суток.
– Значит, книга заменила наркоту? – скептически щурится Грэй. – Я согласен, читать лучше, чем ширяться.
– Ты не понимаешь... Он бы нас понял, – указывает Вовчик на портрет с другой стороны обложки. – Жаль, что погиб.
– И чем бы он вам помог? Если бы выжил?
– Написал бы книгу. Самую главную свою книгу...
– После которой трусы обрели бы мужество, а слабые нашли силу? Это невозможно, Вовчик...
– Он был бы с нами.
– Может, и так... – иронично склоняет голову доктор. – Может, он и сейчас с нами.
– Как это? – удивился Вовчик.
– Просто стал другим. Думаешь, трудно изменить внешность? Хирурги теперь умеют многое. Раненым восстанавливают лица. Да так, что и шрамов не остаётся.
– Но ведь... мы бы всё равно его узнали. По его новым романам!
– А если он больше не пишет книг? Если он изменился не только снаружи? И устал от слов. Которые обманывают. Но никого не спасают...
Вовчик хмурится. И не смотрит на доктора. Кажется, он всё-таки обиделся. Переворачивает листы и раздосадованно бормочет:
– Кончилось моё везение... Потерял.
– Что?
– Самое главное... Последнюю страницу.
– Но ты ведь помнишь? – улыбается Грэй.
– Конечно.
– Тогда допиши...
Юноша смотрит так, будто ему предложили вставить в таблицу Менделеева несколько собственных элементов. А Грэй достаёт из пластикового пакета сухую бумагу, ручку:
– Попробуй.
– Я не умею, – выдавливает Вовчик.
– И не страшно. Листок остался чистым. Но от этого ничего не изменилось. Потому что главное – уже и так в тебе.
Паренёк хлопает ресницами.
– Извини, – говорит доктор. Прячет назад лист. – Я только хотел, чтобы ты понял. Строчки на бумаге лишь немые знаки. Смысл им придают люди.
Удивительно, что все затихли. Даже Синус и Артём прекратили спор.
Ради чего, Грэй? Ради чего эти красивые фразы? Какую комбинацию ты выстраиваешь?
Слишком трудно будет разбираться... А может, и не стоит? Оставить всё как есть... Пускай Грэй заговаривает остальных. Со мной это не пройдет...
– Павлик! – вдруг спохватывается Иришка. – Павлик, ты где?
И все остальные тоже замечают, что мальчугана нет. Светят фонарями, я надеваю «ночники», но малыш будто в воздухе растворился. Лишь спустя пару минут откуда-то, будто изнутри камня, доносится тонкий голосок:
– Не найдёте!
Подхожу вплотную и обнаруживаю за выступом скалы узкую щель. Именно оттуда опять слышится:
– Не найдете! Не найдете!
Протискиваюсь, и становится ясно, почему малыш не испугался залезть в такую темень. Стащил у Артёма «ночные глаза». Хватаю Павлика за шиворот, но тут вся педагогика вылетает у меня из головы.
Проход-то тянется дальше... И куда он ведёт? Что, если на поверхность?
Доктор за спиной кашляет:
– Очень интересно.
А у меня зарождается смутная надежда. Если бы Грэй сюда не протиснулся... Уйти вместе с остальными, а его бросить здесь. И больше не терзаться сомнениями...
Чёрта с два!
Доктор лёг на землю и, извиваясь как змей, преодолел узкое место. Встал и хозяйски огляделся:
– Можно попробовать. Вдруг куда-нибудь выведет. Ты как считаешь, Таня?
Что ж, ты сам решил...
Глава 11
Я вернулась и натянула слегка влажные штаны и куртку. Бронежилет надевать не стала. Плавать в нём хорошо, а лазить по скальным трещинам – не очень.
Артём торопливо застёгивал камуфляж. Я напомнила:
– Мы идем с Грэем. Вдвоём.
– Втроём, – упрямо повторил физик. – Забыла, как я верёвку закреплял? Без аналитического ума вам не обойтись.
– Аналитический ум посидит, охраняя детей и раненых. Пока мы разведаем дорогу.
– Синус и без меня справится...
Я шагнула к физику и вцепилась в его куртку. Толкнула к стене и прошипела:
– Здесь не виртуал, Артёмчик. И не лечебница для дипсклеротиков... Ты останешься. Твои мозги – самое ценное, что у нас есть. Когда они не будут нужны – тогда пожалуйста. Подставляй их под пули, сколько влезет... Дошло?
– Ну... – выдавил хмуро.
Отпустила его. Артём усмехнулся:
