И молодые наконец притормозили.
А я удивлённо вгляделся вперёд, вспоминая уроки отца. Ведь ничего подозрительного!
Кусты, газон. Новенький красный «Рено», припаркованный у подъезда. Ослепительно-белая простыня на балконе второго этажа…
Слишком белая.
А «Рено» – слишком новый. И маленькая румяная девочка улыбается из распахнутого окна…
– Назад! – отчаянно выкрикивает Йог.
Спустя миг вся эта отпечатавшаяся в моём сознании празднично-яркая картинка искажается, словно в кривом зеркале. Дыбом встаёт трава, кусты вытягиваются, как медузы. Авто, балкон, девочка превращаются в уродливые фантомы – в бесформенные выросты на жидко блестящей поверхности!
Будто огромный пёстрый вал летит нам навстречу. И в одну секунду захлёстывает пару молодых
– Беги! – хрипит мне отец.
Вместе с Петровичем они схватили Йога за руки, тащат за собой. А жидкая стена замедляется, но вдруг нависает сверху, будто хочет прихлопнуть их огромной ладонью.
– Нет! – отчаянно шепчу я, вцепившись в куртку Йога.
И втроём мы выдёргиваем его наружу.
Мчимся, не чуя ног, – к ржавой детской площадке, мимо которой только что шли.
Йог спотыкается, падает. Петрович помогает ему подняться.
Я оглядываюсь.
И не верю глазам.
Новый красный «Рено» припаркован у подъезда. Ослепительно-белая простыня висит на балконе второго этажа. А маленькая румяная девочка улыбается из распахнутого окна…
– Сволочь! – всхлипнул я. Если б имелся автомат – полмагазина высадил бы в её счастливую рожу!
– Это
Мы двинулись туда, откуда пришли. Йога качало, будто пьяного. Плотная хэбэшная ткань на его штанинах расползалась и отваливалась ошмётками. Под ними была красная, словно ошпаренная кожа.
– Ничего, – успокоил Петрович. – Заживет как на собаке…
Йог молчал.
Но его походка понемногу выправлялась. Кажется, он всё-таки не сильно пострадал.
«Минус два», – подумал я.
Четверо нас осталось. Из двенадцати…
Мы обогнули крайний дом злосчастного двора.
Петрович на секунду замешкался, оглянулся и хрипло выдавил:
– Моя вина…
– Не твоя, – вздохнул Йог.
– Я должен был идти первым.
– И что бы изменилось?
Они замолчали. А я вспомнил, что говорил отец: даже опытный человек не всегда успевает понять – ведь эта грёбаная
Мы топали через сквер. Впереди возвышался трёхметровый забор. Там начиналась промзона. И где-то совсем рядом – область действия
– Можно пройти, – негромко озвучил Петрович. – Белик описывал весь маршрут. Сначала – к пролому в стене. Вглубь – до железнодорожного полотна. Метров сто до лестницы, и опять поднимаемся к забору. Там должна быть тропинка…
– Это хорошо, что он успел рассказать, – перебил Йог. – И помогай боже, чтоб за полгода тут всё осталось, как было.
Он прав.
В Зоне нет ничего постоянного. Особенно возле
Только иного пути не будет.
– Прорвёмся, – криво улыбнулся Петрович, – не в первый раз. – И добавил своё любимое: – Главное – поймать фарт!
– Да будет милостива к вам Зона, – кивнул Йог.
«К вам»?
Все непонимающе на него уставились, а
– Тебе плохо? – пробормотал отец.
– Нормально. У вас мало времени – не тратьте его на болтовню.
Петрович ошеломлённо смотрел на Йога:
– Ты что, мне не веришь? Не веришь, что я смогу нас вывести?
– Ты сможешь. Только я слишком стар для всего этого. Без меня у вас больше шансов… – Йог снял с плеча обрез и отдал отцу. Добавил патронташ: – Тебе пригодится.
Мы молча стояли целую секунду.
Потом Петрович наклонился и обнял Йога.
– Да ладно, – слегка отпихнул тот его. – Ещё увидимся! Вы пройдёте, а меня… никто не тронет. Безоружный, раненый старик – кому я, на фиг, сдался?
– Увидимся, – отец пожал ему руку.
– Не забудь потом вернуть обрез, – насмешливо прищурился Йог.
– Да…
Откуда-то из тумана прилетел едва уловимый шорох. Петрович насторожённо обернулся и махнул рукой:
– Время!
Торопливо, почти бегом, мы направились к дыре в бетонном заборе. Казалось, она совсем рядом. Но сперва пришлось петлять, обходя
У самого забора наш вожак остановился, вглядываясь в сумрак по ту сторону.
Я затаил дыхание, чувствуя мурашки на спине. Мне было жутко… и одновременно интересно. Глупо, но в эти мгновения я испытывал что-то вроде гордости. Подумать только – впереди
«Расскажу пацанам – фиг кто купится!»
Да и сам я, если б узнал об этом ещё утром, – ни за что бы не поверил!
Петрович прошмыгнул в дыру.
Мы – вслед за ним. Я ждал, что сразу увижу нечто зловещее. Но по ту сторону – обычный кустарник. Даже не
Лишь вдали, по ту сторону полотна, воздух странно светился над крышами фабричных цехов. А иногда там проскакивали искры – будто крохотные молнии. И долетал едва уловимый гул…
Мы спустились к дороге. Теперь двигались по шпалам. Справа и слева – заросли выше меня ростом.
Наконец-то я иду впереди, следом за Петровичем, а отец – замыкающим. Хотя мне сейчас без разницы. А вот от оружия я бы не отказался.
– Папа, дай пистолет, – попросил шёпотом.
У него ведь теперь обрез.
– Не сейчас.
А когда?
Я сердито шмыгнул носом. Когда выйдем из Зоны? Тогда он тем более не даст.
Обидно.
У половины моих сверстников давно есть хотя бы охотничьи гладкостволки. А меня до сих пор считают ребёнком. Наверное, он бы и в Зону меня не брал, если б не боялся оставлять одного в Колядинске!
Стоп.
