смотрительницей, не помню как звать, допустим, с Зинаидой Гавриловной. Собственно, беседа состояла из одного вопроса и одного ответа. Зинаида Гавриловна по-товарищески прямо спросила Валерьяна:
– Скажите, Валерий, это правда, что у Виктора Викторовича в Административном корпусе есть любовница?
Валерьян решил не ронять семейной чести и тут же подтвердил:
– Да!
Валерьян не мог забыть Виктору Викторовичу одной давней истории, потому и пользовался всяким случаем, чтобы, как фигурально выражаются англичане, «плюнуть ему в его картофельный суп».
Я остался весьма доволен собой. С одной стороны, мой план сработал, и Виктор Викторович на этой истории заработал-таки небольшой политический капиталец. В чем состоит капиталец? Странный вопрос. Заиметь репутацию повесы и донжуана – это, по-моему, кому хочешь лестно и приятно!
С другой стороны, если окажется, что Виктор Викторович не в восторге от этого факта, то источник слухов совершенно точно определен – его собственный младший братец. Меня же не проймешь даже очной ставкой с Алевтиной Федотовной – я ей ничего конкретного не говорил. Операция была проведена блестяще, и мне было от чего потирать руки. Черный пиар – это, братцы мои, великая вещь!
Между строк, просто чтобы не забыть. В ноябре 1998 года группа сотрудников отправилась на матч Лиги чемпионов «Спартак» (Москва) – «Штурм» (Грац). Это была решающая игра, «Спартаку» для выхода в следующий раунд нужна была только победа. Ситуация требовала от каждого предельного напряжения всех имеющихся в наличии сил. И даже отчаянных поступков требовала ситуация. Виктор Викторович, стало быть, напрягся на поступок. Оценив драматичность момента, он тоже поехал поддержать команду. Все как положено, «на цветах», то есть с красно-белым шарфиком в полиэтиленовом пакетике.
Если говорить вообще, то самым экипированным и заряженным на борьбу был Олег Баранкин – еще совсем недавно записной конявый подпевала. Как всякий новообращенный он стремился быть святее Папы римского. Яростно подчеркивая свою принадлежность к принятой вере, Олег уделял первостепенное внимание, прежде всего, внешним атрибутам. И шарф у него имелся с прямо-таки нескромной надписью «hooligans», и шапка с помпончиком, и мегаваттная дудка, и то, что трудно было ожидать даже от Олега – идиотская огромная шляпа с бубенцами.
Увидев его в таком диком костюме, мы просто охуели… Простите, конечно, мне мой французский, но другие слова не в состоянии передать степень нашего неприятного удивления. Особенно удивился как раз заслуженный спартаковский суппортер Виктор Викторович, державший свою «розу», повторяю, в пакете. Он намеревался повязать ее только непосредственно на секторе, да и то не слишком напоказ.
Подвергнув Олега жесткой, нелицеприятной критике, мы потребовали прекратить позорить коллектив, и немедленно выбросить хотя бы дудку и клоунский колпак.
Тут уже настала олегова очередь изумляться.
А как же тогда я буду поддерживать любимый клуб, если выброшу дудку?! – в ярости вопрошал он.
Как же тогда Егор Титов и Андрей Тихонов узнают, что некто Олежа Баранкин, а вместе с ним и вся Москва Златоглавая верит в них и надеется на победу?!
А Вася? Вася Баранов – почти однофамилец и любимейший правый хавбек, – как же он-то!? Без олеговой дудки-то?!
Валерьян обнял Олега за плечи, отвел в сторонку и пару минут что-то жарко ему втолковывал. Олег был печален, но подчинился непреклонной воле большинства.
– Не грусти, Олег Алексеевич, – утешил его Цеков. – Покричишь «Оле-оле!», да и будет с тебя.
Перед матчем, ввиду прохладной ноябрьской погоды, хорошенько размялись. Коньячок там, пара яблочек, немного водочки… И вот ветеран наш, Виктор Викторович в предстартовом волнении предложенных нагрузок не осилил. Объелся то есть кексов. Обожрался даже.
На сектор его еще по какому-то недоразумению милиционеры пропустили, но там, в дружеской обстановке и среди своих он совершенно обмяк. Почти всю игру Виктор Викторович тихо пропечалился, сидя в кресле. Подвывал там себе что-то заунывное под нос, кажется, про «Таганку, ночи полные огня…» и в целом впечатления не портил.
И все было бы ничего, кабы не одно «но». Время от времени он вдруг внезапно вскакивал и, потрясая пухлыми кулачками, с помутившимися, налитыми кровью глазами истошно ревел в пространство: «Пидорасы!!!» и «Ща уебу!!!». После чего обессиленный вновь валился на сиденье. Что уж там ему такого мерещилось – неизвестно. Кому именно адресовались неясные угрозы также осталось за кадром. Может, вспомнились Виктору Викторовичу лихие годы службы в Бутырском изоляторе, а может что-нибудь из личной жизни.
Валерьян при этих приступах ярости заботливо придерживал старшего брата за хлястик пальто и, добродушно поддавая ему под ребра кулаком, приговаривал: «Ну ты, Фюрер, не шали у меня!».
А пальто-то Виктор Викторович имел шикарное. Действительно редкой красоты было изделие! «Мечта молодого Андриано Челентано» – если понимаете, конечно, о чем я толкую. Нежно шоколадного цвета, на стеганой подкладке, с гигантскими ватными плечами «бостон» и фигурным хлястиком. Не пальто – броненосец «Сысой Великий» на кронштадтском рейде! По самым скромным прикидкам весу в нем было килограммов шесть-семь. Из фортификационной науки известно, что бывают окопы полного профиля, а это было пальто полного профиля, как боярская шуба – до полу. Виктор Викторович смотрелся в нем дико импозантно, я бы даже сказал, гламурно. Но в роскошно-боярском зипуне нашлось слабое место и ахиллесова пята. Тот самый хлястик. Все-таки самострок, ребята, – это всегда самострок.
В общем, когда в очередной раз братан рыпнулся, а Валерьян натренированно рванул родственника за хлястик, то отъял деталь на хрен с мясом. Виктор Викторович, экспрессивно исполнив свой выход со всеми положенными номерами, не удержал равновесия и с ужасным воплем свалился вниз. Только ножки в теплых чоботах и мелькнули. Сметая на своем пути все живое, Кротов-старший прокатился как лавина рядов десять, прежде чем застрял в железобетонной переборке.
Вернулся он похожим на чучело. Взгляд блуждал, усы топорщились в беспорядке, пояс пальто волочился по ступеням лестницы как хвост за мокрым павианом, драповое альпийское кепи было нахлобучено глубоко на уши козырьком назад. Постояв некоторое время с отрешенным видом, он вдруг с визгливой яростью возопил:
– Фил!!! Какой счет?! – и крепко сжал кулаки.
