углом сплошной бетонной стены и двумя колоннами. Основная сила взрыва прошла мимо них.
Роман вынес Эву на улицу и положил на асфальт метрах в десяти от входа в ресторан.
Вокруг было безлюдно, лишь в отдалении завывали сирены спешащих к месту взрыва медиков и полиции.
Рядом с рестораном, у обочины, стоял развороченный взрывом автомобиль. Он жарко, чадно горел, освещая уже темную улицу. Черные клубы дыма поднимались к ясному звездному небу. Кто-то начинил этот автомобиль взрывчаткой, припарковал у ресторана и нажал кнопку дистанционного управления. Обычная тактика боевиков-террористов. Здесь это происходит ежедневно и не по одному разу.
Вот только Роман никак не думал, что в первый же вечер попадет в такой переплет. А еще говорят, что новичкам везет. Или то, что он жив остался, и есть везение? Похоже, что так.
– Роман, не оставляйте меня, – придя в себя на свежем воздухе, ухватила его за руку Эва. – Мне страшно!
– Ничего, Эва, ничего, – ласково заговорил Роман. – Опасность уже позади, здесь вам ничего не угрожает. Вы посидите здесь, а я вернусь и попытаюсь помочь нашим друзьям. Сейчас приедут полиция и «Скорая помощь».
– Не оставляйте меня! – взмолилась она.
Из пролома, кашляя и ругаясь по-французски, вышел какой-то грузный мужчина. Он сильно шатался, голова его была в крови, он зажимал рану на затылке обеими руками.
– Эва, – строго заговорил Роман. – Этому человеку хуже, чем вам. Он нуждается в помощи!
Его тон подействовал. Эва поднялась и помогла Роману усадить раненого на землю.
– Перевяжите ему голову, – приказал Роман.
– Чем?
– Чем хотите! Но только остановите кровь!
Эва закусила губу, сбросила джинсовую курточку и стащила с себя майку, оставшись в черном ажурном бюстгальтере. Этой майкой она начала перевязывать голову француза, трогательно уговаривая его на своем ломаном английском языке отнять от раны руки.
Роман понял, что самое страшное позади и Эва в худшем случае отделается обычной после подобных событий депрессией. А скорее всего, немного поплачет и будет жить дальше. Ведь полгода уже как варится в этом пекле, должна привыкнуть. Правда, видеть такое со стороны – это одно, а самому попасть – другое.
Вернувшись в разрушенный и оттого совершенно неузнаваемый ресторан, Роман попытался отыскать Джона и Пола.
Вокруг раздавались стоны и призывы о помощи. Роман тщательно вглядывался в лица, помогая легкораненым подняться на ноги, но ресторан едва освещался парой-тройкой лампочек, уцелевших в танцевальном углу, к тому же все жертвы были перепачканы пылью – и это ужасно затрудняло поиски.
Пола он узнал по выбившемуся из-под пиджака галстуку в сине-голубую полоску. Англичанин лежал навзничь, неподвижный, точно манекен, и широкий осколок стекла, торчавший у него из шеи, не оставлял надежды на то, что ему посчастливилось выжить. Артерия была перерезана начисто, и он умер от слишком быстрой кровопотери.
Роман закрыл ему глаза и продолжил поиски. Может, хотя бы Джон остался в живых? Это невероятно. Только что весело сидели вместе, попивали виски, болтали и шутили – и вот вокруг смерть и ужас, а человека, пять минут назад живого и теплого, уже охватывает трупное окоченение. Роман сам был на войне, кровавой и страшной, видел много смертей, в том числе и своих товарищей, но все равно так и не смог привыкнуть к жестокости и необратимости этого процесса.
Но где же Джон? Хоть бы отыскать его тело. Стены здания были сильно повреждены, и Роман опасался, что в любую секунду может случиться обвал.
Он услыхал хриплый стон, в котором уловил что-то знакомое, и поспешил на звук. Американец лежал, придавленный перевернутым столом, и тщетно пытался выбраться из-под него.
С первого взгляда Роман увидел, что обе ноги Джона сломаны ниже колена. К тому же у него была сильно повреждена грудная клетка, отчего Джон не мог говорить и время от времени издавал лишь протяжный слабый стон.
– Держитесь, Джон, – сказал Роман, осторожно снимая с него тяжеленную столешницу.
Он знал, что при сдавленных ранениях нельзя трогать пострадавшего до приезда «Скорой помощи». Но Джон мог удариться грудью о что-то другое в тот момент, когда его снесла взрывная волна, а столом его накрыло уже после. К тому же Роману хотелось вытащить раненого из ресторана как можно быстрее, ибо опасность обвала была очень велика, а реальная помощь в лице медиков и полиции все еще не подоспела.
– О, Роман, я жив? – простонал американец, когда Роман взял его под мышки и потащил к выходу.
– Живы, Джон, живы. Только лучше помолчите.
– У меня очень болит здесь, – пожаловался Джон, прикасаясь рукой к своей груди.
– Потерпите, Джон, – уговаривал Роман. – И не шевелите руками. Чем меньше движений, тем лучше. Скоро приедет «неотложка» и увезет вас в больницу. Там вам окажут медицинскую помощь – и все будет хорошо.
– А что с моими ногами? – прохрипел американец. – Я их совсем не чувствую.
Он сделал попытку посмотреть вниз, резко дернулся – и потерял сознание. Роман быстро его дотащил до выхода, там кликнул Эву, с ее помощью осторожно вынес тяжелое тело на улицу и положил на асфальт, возле француза, перевязанного майкой Эвы.
Рядом лежали и сидели те, кому посчастливилось остаться в живых.
Эва совсем оправилась и деятельно помогала раненым. Если бы не трагизм ситуации, она бы здорово смотрелась в своей джинсовке, под которой ничего, кроме лифчика, не было.
– А что с Полом? – спросила она. – Вы видели его?
– Пол погиб, – кратко сообщил Роман.
Эва молча склонила голову и занялась Джоном, стараясь уложить его поудобнее. Американец тем временем пришел в себя и даже пытался шутить.
– Зря я не пошел танцевать, как советовал мне Роман, – прошептал он, прерывисто дыша. – Говорила мне миссис Лейтон, что виски меня доконает. Как в воду глядела…
Он шевельнул ногой и вздрогнул от острой боли.
– Лежите спокойно, Джон, – принялась уговаривать его Эва. – Вам нельзя двигаться.
Послышался шум подъезжающих автомобилей. Это одновременно подоспели медики и полицейские.
– Роман, – вдруг ужасно заторопился Джон, – наклонитесь ко мне. Я вам должен сказать…
– Что такое, Джон? – спросил Роман.
Джон прерывисто дышал. Видно было, что он вот-вот снова потеряет сознание.
Вокруг звучали громкие команды на арабском, английском и других языках. Люди в камуфляже поспешно вбегали в пролом, торопясь вынести пострадавших. Другие вытаскивали из машин носилки и готовились эвакуировать раненых.
Все делалось привычно и споро. Дюжие санитары в один миг уложили француза на носилки и рысцой понесли его к машине «Скорой помощи».
– Роман, – зашептал торопливо Джон, прерывисто хватая воздух широко открытым ртом, – вы должны мне помочь!
– Конечно, Джон.
– Сейчас меня увезут в больницу, и там, возможно, я умру.
– Ну что вы, Джон. Все будет хорошо.
– Слушайте меня, Роман. Вы хороший русский парень, вы мне поможете. Только один звонок по телефону, Роман, только один звонок. Вы можете сделать это для старого Джона Лейтона?
– Без проблем.
К американцу, бесцеремонно отодвинув Романа в сторону, придвинули носилки.
– Осторожно, у него сломаны ноги! – сказал Роман, указывая на повреждения.
Эва, бывшая рядом с ним, пояснила его слова по-арабски. Санитары, не глядя на них, подхватили Джона под плечи и бедра, на счет «три» положили на носилки и понесли к машине.
