пульса. Какое там! Парень был безнадежно мертв – после таких ранений не живут.
А вот это уже провал. Главный свидетель, значение которого переоценить невозможно, убит неизвестными, скрывшимися в неизвестном же направлении. Ни лица стрелявшего, ни номера машины Роман разглядеть не успел. И остался ни с чем, ибо мертвый свидетель хоть и имелся в наличии, как оправдание действий Романа, но служил скорее укором, чем заслугой. Черт, как досадно! И ведь был уже в руках, тепленький!
И тут, вдобавок ко всему, Роман услыхал отдаленный звук мощного взрыва. Значит, бомба все же сработала. Господи, хоть бы там обошлось без жертв! Иначе генерал Слепцов, «любимый» начальник, спустит с него семь шкур, посыпая каждый слой солью. Хотя, похоже, и так благодарности за отличную службу ему не дождаться. Как говорится, не в этот раз.
И зачем он остановился возле табачного ларька?!
Вечером, в одиночестве сидя за столиком ресторана, он вспоминал дневной разговор со Слепцовым и кривился, как от зубной боли.
– Более корявую работу трудно придумать, – шипел Слепцов, с отвращением глядя на Романа. – Вы действовали как последний дилетант.
– Я действовал так, как позволяли обстоятельства, – хмуро возражал Роман.
Его щегольская бирюзовая майка была густо заляпана кровью, потемневшей и напоминающей пятна грязи. Полдня ушло на предварительное следствие, и он не имел возможности переодеться. Слепцов, сидя в своем кожаном кресле за монументальным столом, сиял генеральской формой с навешенными на нее регалиями и смотрел на неряху-подчиненного, завалившего верное дело, с удвоенным презрением.
– Почему вы не связались с нашим отделом и не запросили помощи? Что за игры в героя-одиночку? – негодующе сверкал очками Слепцов.
– Я забыл телефон в машине и не имел возможности выйти на связь, – отбивался Роман.
– Почему не связались с отделом из библиотеки?
– Сначала я должен был удостовериться в том, что человек, за которым я следил, действительно опасен. А потом у меня уже не было времени выходить на связь.
– У вас всегда нет времени! – махнул рукой Слепцов. – И оправдание находить вы мастер. Вот только в своем деле никак не научитесь мастерству. Не понимаю, как вы позволили расстрелять главного фигуранта?!
– Я был безоружен, – пробормотал Роман. – А из машины торчал ствол автомата.
– В любом случае вы не должны были допустить гибели свидетеля!
– Что, я должен был закрыть его собой? – огрызнулся Роман.
– Да! – крикнул Слепцов. – Именно! Закрыть собой. Но не дать ему погибнуть.
– Тогда, товарищ генерал, я был бы немножко убит.
– Зато свидетель остался бы жив, – отрезал Слепцов. – А вы должны четко знать, товарищ капитан, что одна из основных составляющих нашей профессии – уметь не раздумывая погибать в нужную минуту. Вы – расходный материал, не более, и никогда не забывайте об этом. На ваше место всегда придут другие, но ничто не исправит ошибки, произошедшей по вашей вине.
– Я сделал все, что мог, – неуступчиво сказал Роман. – Извините, что не погиб, не доставил вам удовольствие, – как-то не додумался. В следующий раз постараюсь.
– Молчать! – грозно выдохнул Слепцов. – Вы что себе позволяете?! Совсем распустились!
«Да пошел ты…» – едва не сказал Роман, глядя на брови Слепцова, сошедшиеся во гневе одним толстым седым жгутом.
Но не сказал. Вспомнил генерала Антонова, своего боевого наставника и друга. Перед его светлой памятью не мог сдаться, распрощаться с погонами и с этой тяжелой, грязной и неблагодарной службой. Черт с ним, со Слепцовым, и ему подобными – им, кабинетным умникам, никогда не угодишь. Но Роман знал точно, что ежели бы он действовал сегодня иначе – искал связь, ждал подмоги и организовывал развернутую слежку, – он потерял бы те несколько минут, которые отделяли десятки мальчиков и девочек от неминуемой гибели.
Так что как бы ни супил сейчас брови Слепцов, совесть у Романа была чиста. Свидетеля потерял – да, виноват. Но как в той ситуации можно было его спасти? Подставить себя под пули, как советует этот муд… рый столоначальник? Нет уж, смысл своей службы Роман представлял несколько иначе. Да и погибни он вместо Студента, кто бы его тогда задержал? Ведь никто Романа не страховал, действовал он в одиночку. Уехал бы Студент преспокойно в джипе – и привет. То есть главный свидетель был потерян изначально. Но этому же кретину не объяснишь. Вон раздулся, как жаба, налился кровью, смотри, скоро лопнет.
Словно бы с усилием подавив вспышку праведного гнева (тот был еще артист), Слепцов побарабанил пальцами по столу и уже спокойнее, со страдальческим выражением на лице спросил:
– А зачем вы бросили бомбу в канализационный люк?
– А куда мне надо было ее бросать? – возразил Роман.
– Да никуда не надо было бросать! Возможно, если бы не было удара о землю, бомба вообще бы не взорвалась. А так разнесло весь колодец, коммунальщики такой шум подняли… Лужков звонил, кричал, что наши люди не умеют работать, кругом одни взрывы. Надо было вам трогать этот люк? Насмотрятся голливудских боевиков – и туда же, суперменить…
– Но ведь никто не погиб, верно? – пробурчал Роман.
– Чистое везение, – отмахнулся Слепцов. – Не хватало нам еще случайных жертв. И без них не расхлебаться. Кстати, номера указанного вами автомобиля не существует. А следовательно, и человека, передавшего – по вашим словам – пакет со взрывчаткой погибшему свидетелю, найти невозможно.
– Вы полагаете, я все это придумал? – усмехнулся Роман.
– Я этого не сказал. Но загадок осталось намного больше, чем ответов, надеюсь, хоть это вы понимаете. Ладно, – устало потер лоб Слепцов, – можете идти. До завтра вы свободны. Утром, в десять ноль-ноль, на моем столе должен лежать подробный отчет.
– Есть, – поднялся Роман. – Разрешите вопрос, товарищ генерал?
– Разрешаю, – поморщившись, кивнул Слепцов.
– А может, мне вообще не стоило влезать в это дело? Проехал бы себе мимо – и хрен с ними, с террористами этими, со студентами… Зато у нашего отдела сейчас не было бы никаких проблем. Пускай у других голова болит, так, что ли?
– Идите, капитан, вы свободны, – отчеканил Слепцов.
Роман развернулся и вышел из кабинета.
– Досталось? – спросил в приемной подполковник Дубинин, помощник Слепцова.
– А ты как думаешь? – окрысился Роман.
Несмотря на разницу в званиях, они с Дубининым были на «ты» благодаря одной совместно проведенной операции. Тогда Дубинин встал на сторону Романа в ситуации, когда на него охотились и свои, и чужие, и оказал ему активное содействие, вследствие чего был раскрыт весьма опасный заговор, имевший целью свержение существующего строя и возвращение к диким временам «железного занавеса».
Дубинин за ту операцию получил внеочередное звание подполковника, а Роман, как водится, большой нагоняй за самовольство. Но приятельские отношения между ними сохранились, поскольку оба понимали, что отношение к служебному долгу не всегда тождественно количеству просветов и звезд на погонах.
– Думаю, что по первое число, – широко улыбнулся Дубинин. Служака до мозга костей, он казался родившимся в своей идеально пригнанной форме.
– А также по второе, третье и по все остальные, – хмуро добавил Роман. – Пойдем, покурим?
– Не могу отлучиться, жду срочного сообщения.
– Жена рожает? – все еще кипя от злости, ехидно спросил Роман.
– Да ладно тебе, – добродушно сказал Дубинин. – Как будто в первый раз. Ты же знаешь: если такой эпизод не раскрыт по горячим следам, это верный «глухарь». Поэтому шеф и бесится. А тут еще звонят целый день со всех сторон, кому не лень. Из Думы, из министерства, из аппарата президента, все требуют отчета, грозят приказами, пресса достает, телевидение… Тут кто хошь взвоет.
– А первый должен выть я, да?
– Ну, и ты заодно. А как же? Одну лямку тащим, стало быть, и ответ всем держать.
– То-то ты держишь, – проворчал Роман.
