* * *
– Срок твоей службы мне определен, – как бы невзначай сообщил ему Тимур, передвигая по шахматной доске слона.
Первая партия с Хромцом, предложенная им самим, – несомненная и величайшая милость эмира. Как игрок кривой маркитант и в подметки Тимуру не годился, так что Дмитрий всерьез углубился в игру, а потому смысл сказанного не сразу дошел до сознания. Когда же он осознал, что сказал Хромец, шахматы сразу напрочь вылетели из головы.
– Определен? – спросил он, не веря своим ушам.
– Я оказался прав, предположив, что есть тот, кто может знать, каковым окажется срок твоего пребывания в ином времени, – сказал Тамерлан. – И спросил его. И он ответил.
– Як Безумец?
– Мудрец и провидец, посланный тебе, – подтвердил Тимур.
Дмитрий задержал дыхание, пытаясь унять сердцебиение. Неужели это возможно?
– И что же ответил тебе Як Безумец, хазрат эмир?
– Ты будешь служить мне до скончания моих дней, змир Димир.
Странное ощущение – словно мышцы лица окаменели и перестали повиноваться. Дмитрий молча поклонился: я принял к сведению твои слова, эмир, – и снова склонился над доской.
– Я подумал о сказанном тобой однажды: замыслы Всевышнего неисповедимы, и дай Он тебе дар чужой речи сразу, возможно, Халиль-Султан и утонул бы. Может статься, ты, эмир Димир, послан не только как вестник, а?
– Не знаю, хазрат эмир, – ответил Дмитрий, думая о джавляке.
Но то ли у Тимура пропала охота продолжать игру, то ли он ожидал от Дмитрия иной реакции.
– Прекратим игру, эмир Димир, – сказал Тамерлан. – Запомни, ход за тобой.
– Хазрат эмир, позволь мне отлучиться из лагеря, – быстро сказал Дмитрий, пока Хромец не отправил его восвояси. – Я хотел бы видеть дервиша.
– Зачем? – спросил Тамерлан. – Разве моих слов тебе недостаточно?
Дмитрий угрюмо молчал. Не отпустит его Хромец, ох, не отпустит.
– Хорошо, езжай, – неожиданно согласился Тамерлан. – Тебе важно услышать и его. Но один не отправляйся, возьми воинов. Вернешься к рассвету.
* * *
Споткнувшись о чью-то ногу, торчавшую из-под кошмы, Дмитрий едва не растянулся в грязи в полный рост. Выгнувшись, он умудрился сохранить равновесие и рванул край кошмы вверх, заглядывая под нее. Дервиш с длинными спутанными волосьями, сальными прядями свисавшими из-под бесформенной шапчонки, с куцей бородкой, которую он не расчесывал, пожалуй, ни разу в жизни, дико сверкнул глазищами. Мокрый и взъерошенный, он тянул кошму на себя, костеря при этом непрошеного гостя отнюдь не святыми словами.
– Где джавляк Як Безумец?
– Тебе нужен, ты и ищи, – громко пыхтя, огрызнулся каландар.
Пыхтел дервиш от натуги, делая бесполезные попытки вырвать войлок из пальцев Дмитрия. Тот показал каландару заранее приготовленную монету. Вид серебра оказал на дервиша благотворное действие.
– Там, – махнул он куда-то во тьму и потянулся к серебру. – Давай дирхем.
– Отведи к нему, – потребовал Дмитрий, отводя руку с монетой. Повадки дервишей он изучил хорошо.
– Не веришь? – оскорбился патлатый.
– Не верю. Отведешь к нему, получишь пять динаров.
Дервиш раздумывал недолго. Пять золотых пересилили его нежелание лезть под дождь.
– Ладно, пошли, – как ни в чем не бывало объявил он, вскакивая на ноги. – Кошму отдай.
Дмитрий разжал пальцы. Каландар с головой закутался в войлок и потопал вперед, разбрызгивая грязь. Поиск он вел своеобразно. Подойдя к собрату, укрывшемуся от дождя под такой же кошмой или же чем- нибудь еще, он отвешивал пинка и, выслушав брань, которой его поливали, удовлетворенно замечал:
– Здесь его нет.
Искали джавляка часа два, на так и не нашли. Подозревая, что неудачный поиск может уменьшить обещанное вознаграждение, каландар потихоньку зверел и пинки его становились все увесистее. Разняв очередную драку, начавшуюся после его пинка, Дмитрий в сердцах рявкнул:
– Хватит!
– Ну, не знаю я, где он, – взвыл отчаявшийся каландар. – Я же искал…
Дмитрий сунул в грязную руку дервиша пять золотых и, махнув рукой, пошел прочь.
“Провидец хренов, – думал он в ярости. – Такую малость, как мой приезд, предвидеть не мог…”
Не зная, где еще искать джавляка, он решил, раз уж появился в обозном лагере, навестить Джафара и посмотреть, чего Кривой там нахозяйничал. Благо хоть этот не имеет привычки проваливаться черт-те куда, словно сквозь землю. Он не прошел и десяти шагов, как увидел на пути одиноко стоящую под дождем
