сердца, особенно немолодого.
– Ваше звание?
– Генерал-майор Военно-воздушных сил, – послушно отрапортовал Беляев.
Действительно, хороший препарат, с удовлетворением подумал Роман. Не зря Дубинин что-то там говорил об усовершенствованной разработке.
– Откуда у вам шрам на подбородке?
Роман хоть и упускал немного времени, но хотел наверняка идентифицировать сидевшего перед ним человека.
– Был ранен, – доложил тот.
– Где?
– Во Вьетнаме, – чуть поколебавшись, замороженным голосом ответил генерал.
Отлично! Сведения о том, что русские воевали во Вьетнаме, до сих пор официально не признаются, и сейчас генерал открыл одну из государственных тайн. Обнадеживающее начало.
– Кто доставал для вас серную кислоту? – перешел к основной части допроса Роман.
На этот раз Беляев ответил не сразу. Его лицо исказилось, будто ему приходилось делать над собой страшное усилие. Внутренние блокираторы протестовали и вступали в конфликт с действием препарата.
Роман по реакции генерала понял, что коснулся самой потаенной, тщательно охраняемой информации, которой тот не мог бы поделиться даже под самыми жестокими пытками. Теперь вся надежда была на то, что «сыворотка правды» сломает все внутренние блоки и заставит его нервную систему пойти на попятную.
– Кто доставал вам серную кислоту?! – настойчиво повторил Роман.
– П… По-ля-ков… – по слогам произнес Беляев.
Есть! Вот это уже – верняк. Значит, не зря все-таки добирался до генерала, не зря… Роман почувствовал громадное облегчение. Словно гора спала с плеч. Ведь сомневался до последнего мига – не верил в искренность Полякова, хотя бы и оказавшегося перед лицом смерти.
Но сейчас стало совершенно ясно, что перед ним – тот самый заказчик кислоты, из-за которой началась цепь кровавых и необъяснимых убийств. Теперь качать, качать его дальше, пока есть возможность…
– Какое количество кислоты вы заказали?
Генерал молчал, пялясь на Романа страшными, черными зрачками.
Роман повторил вопрос, стараясь не сорваться на крик.
– Сто двадцать тонн… – сказал наконец генерал.
– Где хранится кислота?
– Под Москвой… – выдавил генерал.
– Где точно под Москвой? Как называется это место?
– Под Москвой… – снова повторил генерал.
– Это город? Поселок? – настаивал Роман.
– Это город…
– Как он называется?
– Москва.
Тьфу, твою мать, заладил, как попугай. Видно, здесь у него стоит кодировка – не пробить. Надо пока двигать дальше, а потом вернуться к этому вопросу.
– Для чего нужна кислота? – спросил Роман.
– Газ… – односложно ответил генерал.
– Какой газ?
Генерал снова надолго замолчал, шевеля губами.
Роман терпеливо повторил вопрос.
Снова молчание.
Роман задал вопрос в третий раз, стараясь говорить монотонно, как робот.
– Отравляющий… – ответил наконец генерал.
– Для чего вам отравляющий газ?
– Акция… – едва слышно проскрипел генерал.
– Какая акция?
Генерал замолчал. Роман повторил вопрос дважды. Теперь он должен узнать самое главное – когда и где состоится «акция» с применением ужасающего количества отравляющего вещества.
Генерал на вопрос не отвечал, хотя Роман повторил его несколько раз подряд. Мощная нервная система генерала, помимо его сознания, оказывала ожесточенное сопротивление воздействию препарата.
– Когда состоится акция? – сменил вопрос Роман, уже понимая, что придется вводить вторую дозу.
– Девятого мая… – неожиданно покладисто ответил генерал.
– Где? – торопливо спросил Роман.
Генерал не ответил.
– Где состоится акция? – заставляя говорить себя бесстрастно, отчеканил каждую букву Роман.
У генерала затрепетали веки, он пошевелил губами – но ничего не сказал.
– Кто хранит кислоту? – задал новый вопрос Роман.
Генерал внезапно оскалил зубы и ругнулся.
Роман, готовый к любой неожиданности, следил за каждым изменением его лица. Поведение генерала ему не нравилось. Почему он ругается? Приходит в себя? Рановато. Черт бы их драл, эти усовершенствованные разработки. Знаем, для чего их совершенствуют: «с гуманными соображениями», чтобы у человека после допроса не «съехала крыша». Гуманнее-то препарат, может, и стал, но зато и явно слабее. А на фига нам такая гуманность, если из допрашиваемого каждое слово клещами надо вытягивать?
Роман повторил вопрос.
– Дорохин… – вдруг опять послушно ответил генерал.
Как-то странно действует этот препарат – скачками. Попробуй подстройся под них. Вот бы Дубинину самому так помучиться.
– Кто такой Дорохин? Звание, должность?
– Главный инженер, – сказал генерал.
– Главный инженер чего?
Но генерал снова замолчал.
– Где он работает? – изменил вопрос Роман.
Генерал молчал, тупо глядя сквозь него.
– Где он работает?
Молчание.
Роман вскрыл вторую ампулу, набрал ее содержимое в шприц, ввел в темнеющую на белой руке генерала вену. Беляев слабо простонал и уронил голову на грудь. Теперь нужно ждать, пока он сможет говорить.
Роман походил по комнате, посмотрел в окно. Кое-что он узнал, но этого было крайне мало для того, чтобы выйти на организаторов акции и нейтрализовать их.
Понятно, что генерал лишь договаривался с Поляковым о поставке кислоты. Он просто выполнял поручение, или, как ему привычнее, приказ. И выполнил его с четкостью военного человека.
И если его послали с проверкой в эту часть, причем до конца праздников – а он сказал, что акция состоится девятого мая, на День Победы, – то он автоматически исключается из числа организаторов. Он всего лишь исполнитель. Высокопоставленный, учитывая его звание, и, вероятно, приближенный к руководству, но – исполнитель. А нужно было во что бы то ни стало узнать имена главарей. Хотя бы одно имя! Одно! Но главное. А там потянется…
А пока что мы имеем? Ерунда, по сути.
Кислота где-то под Москвой, а где именно – вопрос вопросов.
Акция состоится девятого мая, но в каком месте – опять же неизвестно.
Кислота хранится у Дорохина, но кто он такой – загадка. Поди, Дорохиных на Руси – не одна тыща. И главных инженеров среди них найдется не один десяток. Попробуй найди нужного за такое короткое время.
