такое «давать свидетельские показания». Гадость, и только.
– А скажите, Наталья Андреевна, в тот день ваш… гм, друг, Сергей Георгиев, употреблял наркотики? – спросил Матюшкин.
– Что… – растерялась сначала Наташа, а потом до нее дошло.
Ах, вон откуда ноги растут. Ну конечно, они же «навели справки». В том числе и в отделе по незаконному обороту наркотиков. А Сережа там с прошлого года на учете. Так, теперь надо держать ухо востро.
– Нет, – твердо сказала Наташа, глядя в глаза Матюшкину.
Он усмехнулся, покрутил головой. Наташа поняла, что ее ответ и слишком честный взгляд его совсем не убедили, скорее наоборот.
– Как нам стало известно, – более официально заговорил Матюшкин, – утром вчерашнего дня Георгиев Сергей Леонидович купил две дозы героина и коробок марихуаны у некоего Кузьмина Алексея Петровича. После этого вместе с вами, Наталья Андреевна, он уехал на озеро. Этой ночью, по показаниям соседки, дома он не ночевал. До сих пор ни он сам, ни его тело не обнаружено… Так говорите, не употреблял?
– Не знаю… – растерялась Наташа. – Я не видела. Это не мое дело.
– Ну как же не ваше? – улыбнулся Матюшкин. – Вы говорите, что вы его невеста, пожениться собирались, и вдруг – не ваше дело. А для кого была куплена марихуана? Не для вас? Вы сами курили вчера травку?
– Ничего я не курила, – крикнула Наташа. – И для чего вы сейчас об этом спрашиваете? Вы должны искать тех, кто убил Сережу! Это страшные люди, они ни перед чем не остановятся…
– И где мы, по-вашему, их должны искать? – осведомился Матюшкин.
– Откуда я знаю, – заплакала Наташа. – Я вам все рассказала.
– А может, не совсем все? – вкрадчиво спросил Матюшкин, глянув на Мальцева. – Может, ваш рассказ несколько преувеличен, а?
– Что вы хотите сказать? – пролепетала Наташа, вытирая слезы.
– А то, дорогая моя, что все могло обстоять несколько иначе. Ведь Сергей укололся утром, не так ли? И вы за компанию покурили травки, сознайтесь, чего уж греха таить? Тем более что никто вас за это наказывать не собирается. Ну да не о том и речь. Меня интересует другое: что на самом деле произошло на озере? Не хотите внести некоторые изменения в то, что вы нам тут рассказали?
– Какие изменения? – опешила Наташа. – Я ничего не понимаю.
– Ладно, – терпеливо сказал Матюшкин. – Тогда я попробую.
Он все-таки достал пачку сигарет и принялся вертеть ее между пальцами. Видимо, так ему было легче преодолевать желание закурить.
– Вчера вы со своим другом Сергеем Георгиевым, употребив наркотики – каждый по своему интересу, – поехали на озеро. Там еще добавили, благо имелась доза героина и почти целый коробок марихуаны. А что произошло потом, а, Наталья Андреевна? Может быть, ваш друг, заплыв слишком далеко, не рассчитал сил, будучи «под кайфом», и попросту утонул в озере? А вы, испугавшись, что откроется и ваше участие в употреблении наркотиков, придумали эту историю с людьми в черном, чтобы все списать на них с вполне понятной надеждой, что их найти никогда не удастся по причине их полного отсутствия в природе. Так обстоит дело или чуть по-другому, Наталья Андреевна? После того как Сергей утонул, вы, испугавшись, бросились подальше от этого места и, тоже будучи в наркотическом опьянении, долго шли через лес, и даже вполне объяснимо выбились из сил, когда поняли, что заблудились по-настоящему, и долго не могли выйти к дороге. Наверное, упав в какую-то яму или канаву, повредили шею. Кстати, не там ли, в лесу, вы придумали свою захватывающую историю? Водитель, который привез вас в больницу, указал точное место, где вы лежали. Оно находится гораздо ближе к озеру, нежели к городской свалке, откуда вы, по вашим словам, шли, убегая от погони. Которой, скорее всего… не было, а?
Наташа буквально онемела от услышанного. «А ведь он мне с самого начала не верил, – дошло до нее. – А я, дура, старалась, расписывала. То-то он потешался, слушая меня. А у самого уже была своя версия наготове».
– Как вам не стыдно… – все-таки пыталась сопротивляться она, изо всех сил сдерживая готовые рекой прорваться слезы. – Сережу убили эти люди, а вы смеете говорить, что он утонул «под кайфом»… Да если бы я не спряталась в мусоре, они бы и меня на той свалке… Да поймите, что я все видела своими глазами. Эти люди… Вы должны поискать его тело на свалке, допросить тех, кто там живет. Они знают, они там были…
Тут Наташа и сама поняла, что чем больше она говорит, тем больше недоверия вызывает у Матюшкина, уже составившего свое, практически окончательное мнение. Что она сообщила ему конкретного? Ни имен, ни лиц, одни размытые воспоминания. Будто кошмарный сон рассказывала. Ни один следователь ей не поверил бы в этих обстоятельствах. Был бы найден труп Сережи, он еще смог бы дать импульс следствию. Во всяком случае, Матюшкин перестал бы говорить о том, что он утонул. А так…
Наташа тихо плакала от бессилия и усталости. Матюшкин почти сочувственно смотрел на нее. Мальцев деловито оформлял протокол.
– Насколько нам известно, родители Сергея сейчас находятся за границей? – мягко спросил Матюшкин, вертя в руке пачку сигарет.
– Да, – кивнула Наташа, всхлипывая, – в Египте отдыхают.
– Мы сообщим им, – сказал Матюшкин. – Вы пока спите, набирайтесь сил. Завтра я еще раз к вам зайду. Быть может, вы решитесь рассказать нам, что все-таки произошло вчера на озере? Ну, ну, не волнуйтесь. У вас шок от перенесенного потрясения и усталости. За ночь вы отдохнете и придете в себя. Тогда и поговорим. Советую вам хорошо подумать. Мы вас абсолютно ни в чем не виним, прошу это помнить. И какой вам смысл вводить следствие в заблуждение? Если вы хотите, чтобы мы нашли тело вашего жениха… – подчеркнул последнее слово Матюшкин, – разумнее было бы нам помочь. К тому же скоро приедут его родители, и вам надо будет объясниться с ними. Подумайте об этом.
Наташа промолчала, до боли прикусив нижнюю губу.
– Итак, до завтра. – Матюшкин сунул в карман пачку с сигаретами и протянул ей папку с протоколом. – Прочтите и распишитесь.
Наташа машинально взяла у него протокол, начала его просматривать – и вдруг злобно отшвырнула от себя.
– Я не буду этого подписывать! – сквозь зубы сказала она.
– Ваше право, – пожал плечами Матюшкин, аккуратно вкладывая слетевший на пол листок протокола в папку. – Но советую подумать.
Он кивнул Мальцеву, и они деловито вышли из палаты. Сразу же в нее гуськом вкатились высланные в коридор женщины, подсели к Наташе.
– Ну, чего они, милая, от тебя хотели? – спросила самая старая из них, сильно шепелявя от недостатка почти всех передних зубов.
– Ничего… – прошептала Наташа, бессильно лежа на спине и глядя в потолок. Хотелось повернуться на бок и с головой укрыться одеялом, но из-за жесткого гипсового корсета она могла лежать только на спине. Чтобы не видеть гнусных рож своих соседок, нависших над ней с трех сторон, она закрыла глаза и положила на них согнутую в локте руку.
Недовольные таким к себе отношением, благородные дамы – а мы еще, дуры, старались, обед ей носили, передачами делились – поджали разбитые, опухшие губы и переместились на другие кровати. Ладно, помолчи, коль охота. Но все в себе держать, чай, тоже не в радость. Ничего, скоро сама к нам с разговорами полезешь, не ты первая, не ты последняя. Оно рано или поздно все равно ведь подопрет, желание-то выговориться. Даже самые злобные, привыкшие жить бирюками мужики и те ломаются от большой беды, лезут хоть к кому, хоть к слабой бабе, которую они всю жизнь громко презирают, хоть к ненавистному соседу, с которым до того двадцать лет не здоровались, хоть к первому встречному, – лишь бы поговорить о том, что тревожит, что не дает покоя, облегчить душу. А то смотри ты, цаца какая, закрывается она. От кого прячешься? От тех, кто тебе же добра желает? Сразу видно, молодая еще, нету ни ума, ни понятия…
А Наташа думала о том, что ее жизнь в девятнадцать лет закончилась. Говорили подруги: не связывайся ты с этим наркоманом, ничего путного не выйдет, они все люди пропащие, ненадежные… Нет,
