От того ли, что был немного слаб, или от той встряски, что дает человеку, даже привычному и закаленному дорогой, перемена мест, но сейчас Роман испытывал какие-то разнеженные чувства и поглядывал на прохожих умиленно и чуть завистливо.
Тому еще слегка способствовал аперитив, но, в общем, на Романа, как на любого иностранца, действовала сама атмосфера Парижа и возможность отстраниться от надоевших, как пьяные друзья, домашних проблем. О, Париж! Ожившая мечта, рай для человеческих душ.
Роман слушал вполуха шум летящих авто и шелест ветра, трепавшего листву каштанов и свисающие края тента, смотрел вполглаза на идущих людей, курил, лениво меняя положение, – и неустанно просеивал, глядя сквозь солнцезащитные очки, всех, кто попадал в поле его зрения. В инструкции было сказано, что у мадам Гаранской в Париже возникли какие-то проблемы и их надо решить непосредственно на месте. Понятно, что если есть проблемы, то и есть люди, их создающие, сами собой проблемы из воздуха не возникают. Поэтому Роман, позволяя телу нежиться в удобном кресле, делал попытку тех самых людей обнаружить, чтобы в случае необходимости держать их под контролем и начинать игру хотя с одним тузом в руках.
Возможно, за ним уже велось наблюдение. Из припаркованного автомобиля, коих было множество в этом оживленном месте, из близлежащего дома, из кафе напротив – откуда угодно. Здесь он был бессилен, ибо в силу своего одиночества обладал весьма скромным потенциалом. Но все-таки то, что позволял делать его потенциал, он делал, несмотря на сопротивление нервной системы, настроенной скорее на глубокую дрему, нежели на активную работу.
Нет, наблюдателей он не заметил. Ничего такого, что привело бы в движение язычок его внутреннего колокольчика, подающего сигналы тревоги с похвальной точностью. Может быть, имела место разлаженность некоторых рычагов и шестеренок, вызванная сменой часовых поясов и климатических условий? Говорить об этом утвердительно было трудно, как трудно было и отрицать все пагубные воздействия минувшей ночи. Это был вопрос скорее философский, нежели медицинский, а философия – наука загадочная. Поди пойми, что там и как.
Но, как бы там ни было, за добрых полчаса пристальнейшего наблюдения Роман подозрительных субъектов ни вблизи, ни вдали не обнаружил.
Зато этот стук каблуков он услыхал издалека, еще не видя их обладательницу. Каблуки цокали по тротуару быстро и властно и разрезали мирный уличный шум, как пулеметная очередь.
«Девушка с характером», – подумал мимоходом Роман, даже не глядя в ту сторону, откуда раздавался цокот.
Человек, передвигающийся так громко, не мог быть для него опасен, и потому он не стал тратить силы на его идентификацию. Но нахальные каблуки стучали все ближе и надвигались прямо на него.
Роман повернул голову. Стройная, немного «в теле», тридцатилетняя женщина решительно подходила к «Улитке». Платье нежно-кофейного цвета тесно, но без вульгарности облегало всю ее фигуру, оставляя открытыми руки от плеча и ноги от колена. Руки были красивы, ноги – очень красивы. Лицо почти целиком закрывали большие радужные очки. На шее косынка чуть светлее тона платья, на левом запястье – браслет из крупных белых бусин овальной формы. Белая сумочка, белые туфли. В ушах бриллиантовые капли в оправе из белого золота. Просто, дорого, изящно.
Кроме того, женщина была шатенкой. Волосы стрижены не коротко, не длинно, именно так, как надо. Носик чуть вздернут, губы – пухлые, подбородок девичий, узкий. Легкий загар покрывал матовую кожу, выдавая человека умеренного в увлечениях и серьезно заботящегося о своем здоровье.
Роман уже узнал ее. Мадам Гаранская, собственной персоной. До часа дня оставалось четыре минуты.
Она, не снижая скорости, влетела под навес и начала оглядываться, изучая посетителей. Газета «Фигаро», которую Роман демонстративно выложил на край стола, привлекла наконец ее внимание.
Она подошла к его столику и несколько манерно опустилась на стул. Подняла очки, открыв сердитые зеленоватые глаза. Окинула Романа быстрым взглядом, достала из сумочки пачку «Мальборо» и кинула на стол. Ее, так сказать, ответ на наше «Фигаро».
Первая, визуальная, часть пароля сошлась. Теперь был черед вербальной.
– Pardon, madam… – старательно грассируя, начал Роман.
– Да бросьте вы, – на хорошем русском языке с пришепетывающим польским акцентом заговорила Марта. – Как будто я не вижу, что вы – тот самый человек. Придумали какие-то дурацкие пароли…
– Но таковы правила, мадам, – улыбнулся Роман.
– Дурацкие правила, – немедленно отозвалась его строптивая визави (она выговаривала «
– Как же к вам обращаться?
– Марта, как еще?
Госпожа Гаранская передернула плечами, глядя на Романа ужасно неприязненно.
– Хорошо, Марта. В таком случае, я – Роман.
– Поляк? – сощурилась с внезапным интересом Марта.
– Увы, не поляк. Русский, мад…
Роман осекся. Марта снисходительно усмехнулась.
– Извините. Роман Морозов.
Роман церемонно поклонился и только что не щелкнул каблуками под столом.
– Хорошо, не трудитесь извиняться. Я и так вижу, что вы не поляк. Пан всегда встает, когда входит дама.
– Но я не мог встать, – возразил Роман. – Правила конспирации не позволяют…
– Какие еще правила? Дурацкие игры в шпионов? Газеты, сигареты, пароли… П-фф!
Марта негодующе шлепнула пальцами по пачке «Мальборо».
Сейчас же у столика вырос гарсон с зажигалкой и свежей пепельницей наготове.
– Мадам желает курить?
– Я не курю, идиот, – возмутилась та. – Принеси кофе.
Гарсон, невозмутимый, как тумба для афиш, удалился за заказом, унося пепельницу и зажигалку.
«Жаль, что Слепцов не видит свою протеже, – подумал не без раздражения Роман. – „Наш человек“… Будет бед с этим человеком».
Марта между тем повела своим вздернутым носиком и наморщилась:
– Вы – гей?
– Почему? – изумился Роман.
– У вас какой-то странный одеколон.
Роман принюхался и понял, о чем она говорит. Это в его пиджак въелись духи Лены, а он впопыхах не поменял костюм.
Но каково обоняние? На ветру, среди уличного чада, в мешанине запахов? Да, тяжелый случай.
– Это… не мой одеколон, – неловко пояснил Роман.
– Понятно, – кивнула Марта. – Это духи вашей подружки. Очень мило. Одеты, как мачо из «Плейбоя», аперитив в середине дня, дурные манеры… Слушайте, а вы вообще на что-нибудь способны?
– То есть?
– Ну, я думала, пришлют такого сильного русского мужика… – Марта раздвинула локти, показывая, каким, по ее мнению, должен быть посланец из России. – А вы больше похожи на завсегдатая дорогих ресторанов. Что, приехали в Париж хорошо провести время?
– Могу и уехать, – буркнул Роман, не наделенный большим терпением в обращении с агрессивными дамочками.
– Ну, так и есть, – всплеснула Марта руками. – Я знала, что русские могут только обещать, но ни на что не годны. Я пропала (у нее прозвучало «
Гарсон поставил перед ней чашку кофе.
– Мерси, – кивнула Марта. – Что это? – дернула она ноздрей. – Корица? Я не просила кофе с корицей. Принесите мне простого черного кофе.
Гарсон невозмутимо забрал чашку и исчез.
