Оперативник отклеился от стойки, но опять был остановлен портье:
– Извините, сэр, только сейчас мистера Скотта нет в номере. Незадолго до вашего появления я видел, как мистер Скотт пересек холл и из гостиницы вышел. Он так торопился, что забыл даже сдать ключ от номера.
Оперативник несколько секунд смотрел на портье испепеляющим взглядом, затем повернулся и стремительно вышел.
– Никакого Марча в гостинице нет, – с раздражением сообщил своему напарнику, сидящему за рулем, «инспектор», усаживаясь в машину. – Вместо него некто Скотт. Пару минут назад он из гостиницы вышел. Ты случайно не обратил внимания?
– Шутишь? – водитель с недоумением повернулся. – Оттуда постоянно кто-то выходит, а туда кто-то заходит.
– Ну и что теперь будем делать?
– Что делать… – водитель пожал плечами. – Иди, звони шефу. Думаю, он будет не в восторге.
«Инспектор» какое-то время молча курил, глядя перед собой в ветровое стекло, обдумывая ситуацию, а заодно и свой доклад Карсону: ничего умного в голову не приходило – как ни крути, а задание они провалили. Он провалил. Ведь именно он был назначен старшим группы, и сейчас сколь-нибудь вразумительного оправдания у него не было.
– Ладно. В конце концов, мне поручено было вести наблюдение за Марчем, а не за Скоттом.
Тэду Карсону оперативник позвонил из гостиницы от того же портье, любезно предоставившего аппарат.
Выслушав доклад подчиненного, начальник оперативного отдела отрывисто произнес:
– Растяпы. Возвращайтесь.
Глава 5
Аллен Даллес был потомственным дипломатом. Его дед, Джон Фостер-старший, занимал пост государственного секретаря при президенте Бенджамине Гаррисоне; его дядя, Роберт Лансинг, был государственным секретарем при президенте Вудро Вильсоне. Родной брат, Джон Фостер, тоже занимал пост госсекретаря при Дуайте Эйзенхауэре. Еще один дядя, Джон Уэлш-старший, был послом в Англии.
Сам Аллен Даллес в послевоенный период был сотрудником посольств США в Берлине и Константинополе, а затем – шефом ближневосточного отдела Государственного департамента США.
В феврале 1953 года Аллен Даллес был поставлен во главе мощнейшей разведывательной машины – Центрального разведывательного управления США.
С самого начала деятельности в должности директора ЦРУ Даллес крепко взял бразды правления в свои руки; вмешиваться в свои дела он не позволял никому. Разведка стала его стихией, образом жизни. Даллес сам участвовал в разработке многих секретных проектов, а некоторые операции разработал лично.
Он терпеть не мог бездействия; деятельность – был его девиз. «Я требую только действий, – говорил Даллес в узком кругу своих закадычных друзей. – Пусть рискованных, пусть опрометчивых, пусть фарисейских, однако же действий».
Его не пугали ни провалы, ни разоблачения: акции Управления с каждым разом становились все более и более рискованными. Однако авантюристом от разведки Даллеса назвать было нельзя. Во всем, в чем участвовало ЦРУ, чувствовался взвешенный подход и тщательная проработка дела. Даже те неудачи, которые случались (впрочем, неудачи случаются в работе всех разведок мира), он старался использовать (и иногда у него это получалось) с выгодой. С выгодой для себя, своего Управления, своей страны.
…Генерального инспектора ЦРУ Лимана Киркпатрика Аллен Даллес вызвал к десяти часам утра.
Полчаса назад цепочка докладов о происшествии в Нью-Йорке на нем, директоре ЦРУ, замкнулась: ему доложил об этом Хелмс.
– Вы понимаете, каковыми могут быть масштабы последствий того, о чем вы мне сейчас доложили? – спокойно, пожалуй, даже чересчур спокойно, спросил Даллес Хелмса, выслушав его доклад. Цену такого спокойствия Хелмс осознавал: Даллес посматривал на него, набивая трубку и ничем не выдавая при этом внутреннего напряжения.
Хелмс понимал также, каковы могут быть последствия случившегося не только для престижа страны, но и для самого Аллена Даллеса, назначенного на пост директора меньше года назад, и для него, Ричарда Хелмса. Просочись сейчас в прессу информация о программе «Ультра», предусматривающей тайное применение химических и биологических веществ для контроля над психикой человека, головы не сносить в первую очередь ему. Ведь это именно он, Ричард Хелмс, посоветовал в свое время Даллесу поставить во главе этой программы Сиднея Готтлиба, следовательно, Хелмс и несет полную ответственность за своего выдвиженца. Он представлял также масштабы шумихи, которая после обнародования тех методов, что предусматривала эта программа, поднимется не только в Америке, но и во всем мире. Он знал, какой будет реакция президента и какими будут его выводы, попади информация об этой программе в руки разведки любой страны, и особенно русской. О таком развитии событий Хелмс боялся даже думать.
– Никаких последствий не будет, сэр. Все необходимые меры для сохранения секретности предприняты. Сотрудники Управления безопасности и здесь, и в Нью-Йорке уже задействованы.
Даллес раскурил трубку, выпустил густое облако дыма и, глядя сквозь него на Хелмса, сказал:
– Ричард, я наметил для себя большие планы, и мне было бы очень жаль, если в результате моей отставки они останутся нереализованными.
…Киркпатрик вошел в кабинет директора ЦРУ в точно назначенное время.
Изложив суть вопроса, Даллес сказал ему:
– Лиман, я поручаю вам разобраться в этом деле. Проведите полное расследование и по его результатам представьте свои рекомендации. Думаю, нам следует повысить исполнительскую дисциплину сотрудников всех уровней, а также в корне изменить подходы к решению задач, стоящих перед нами.
Выйдя из департамента полиции, где после встречи с репортером Бредли провел чуть больше часа, он сел в машину и поехал «катать мысли» – так он называл свои размышления во время езды. Необходимо было подвести первые итоги. Проделав это, Бредли остался доволен: в обоих случаях он добился того, чего хотел: в прессу ушла нужная версия, полицейское расследование направлено в нужном направлении. Чьи интересы представляет Бредли, и там, и там знали и понимали: с контрразведкой лучше не спорить.
Покрутившись по городу минут сорок, Бредли остановил машину возле аптеки и позвонил из будки телефона-автомата.
– Скажите, у вас есть свободные места? – представившись, спросил он. – Мне не нравится, как моя машина стала в последнее время заводиться. И, думаю, пора поменять масло в двигателе.
Выслушав ответ, Бредли поблагодарил и сказал:
– Хорошо. Я у вас буду через час. Надеюсь, за это время моя старушка не развалится окончательно.
Он звонил Людвигу Майеру, владельцу небольшой автомастерской и маленького гаража подержанных автомобилей, которые тот сдавал внаем. Это ему Бредли «передал» Пелпа утром около гостиницы. Ответ Людвига о наличии свободных мест, заканчивающийся фразой: «Приезжайте, мистер Бредли. Для вас яму найдем», – означал, что информация у Майера для него есть. В противном случае он сказал бы не «яму» а «место». Эта фраза была условной; ее придумал Людвиг.
– Ты какую яму имеешь в виду? – с иронией спросил его тогда Бредли.
На это Майер с полной серьезностью ответил:
– Смотровую, разумеется.
До мастерской Людвига на Девятой улице езды было минут пятнадцать, от силы – двадцать, но так как до встречи с Пелпом время еще было, Бредли взял час. Он решил проверить, все ли у Людвига прошло гладко, и понаблюдать за мастерской и гаражом со стороны. Утром около гостиницы машину с оперативниками Карсона Бредли засек, но он не был до конца уверен в том, что была только одна машина. Карсон вполне мог прибегнуть к усиленному варианту и направить не одну группу: больно уж происшествие
