Подброшенный неистовой силой, он поднялся в воздух, перелетел через голову и неподвижно распластался на спине.
Александр рассчитал правильно. Во-первых, схватив противника, он так повернул его, что остальные не смогли приблизиться, во-вторых, применив бросок через голову, он сам на какое-то мгновение оказался на земле, что сбило хулиганов с толку. Он тут же вскочил.
Перед ним стоял один из парней. А где же другой? Ага! Александр почувствовал, как кто-то крепко схватил его сзади за талию, пытаясь свалить. Наивная попытка! Александр резко наклонился вперед, захватил руками ногу нападавшего и так же резко выпрямился, рванув ногу вверх. Он услышал сдавленный крик и стук падающего на спину тела.
Пока Александр расправлялся со вторым противником, девушки не стояли в бездействии. Люся бросилась на помощь изнемогавшему в неравной борьбе юноше. Хулиган, придавивший его к земле, не ожидал этого внезапного нападения. Повернувшись к Люсе, он потерял равновесие и вскоре сам оказался на лопатках. Люся и всхлипывающий, что-то невнятно бормочущий, но отчаянно сражавшийся юноша навалились на хулигана и крепко держали его.
Нора сначала кинулась к первому из нападавших, который после броска Александра продолжал неподвижно лежать. Она сразу же убедилась, что парень не скоро придет в себя. Однако, на всякий случай, она деловито скрутила ему руки поясом от своего плаща, в душе беспокоясь, не испортится ли пояс. Потом она поспешила на помощь Александру.
Теперь перед Александром стоял один противник, но в руке его сверкал нож. Александр сразу понял это страшный противник. И умеющий владеть ножом. Злые немигающие глаза хулигана, освещенные слабым светом фонарей (Александр переместился так, чтобы стоять спиной к ним), смотрели внимательно и спокойно. Рука, сжимавшая нож, не дрожала. Александр видел: этот не волнуется, он будет действовать с ясной головой. И постарается не промахнуться.
Александр не боялся — он точно рассчитал прием. Он весь напрягся перед броском...
Но все нарушила Нора. Не видя ножа, который хулиган держал прижатым к боку, она смело бросилась на него, закрывая путь Александру.
Парень отступил на шаг и быстрым движением поднял нож.
Теперь Александр не мог провести прием. Единственное, что он мог сделать, это, полагаясь на свою ловкость и реакцию, схватить руку парня любым способом, лишь бы спасти Нору от неминуемого удара. Он так и сделал. Молниеносным прыжком он оказался между Норой и хулиганом. Левой рукой он с силой оттолкнул Нору в сторону, а правой схватил руку, державшую нож.
Но нападавший, как и предвидел Александр, оказался опытным бандитом. Быстро перехватив нож в левую руку, он изо всей силы ударил Александра. Удар пришелся в плечо. Хулиган знал: теперь дружинник разожмет захват — и тогда он сможет спокойно полосовать его ножом.
Но он просчитался. Иван Васильевич не зря уделял столько времени тренировке борьбы одной рукой. Эти трудные и, чего греха таить, не всем его ученикам казавшиеся нужными тренировочные упражнения где-то, когда-то, частенько незаметно для самого ученика, приносили свои плоды. Можно было дать отдых руке, лучше становилась устойчивость.
А вот сейчас это пригодилось в жизни.
Александру показалось на мгновение, что, как у водолаза, у него на ногах — тяжелые свинцовые ботинки, горячий обруч сдавил виски. Боль в раненой руке была чудовищной. Он никогда не думал, что может быть такая боль. «Почему, — мелькали у него в голове беспорядочные мысли, — рука?.. Мышцы, мякоть... Откуда же такая боль?..»
На какие-то секунды наступила пауза. Уверенный в беспомощности Александра, хулиган готовился нанести новые удары. Он опустил нож, выбирая место.
Но тут случилось неожиданное. Одним прыжком Александр оказался перед ним. Хулиган почувствовал, как левая, здоровая, рука Александра, едва коснувшись кисти, проскользнула за локоть и, словно в тисках, зажала сзади плечо. Одновременно надавив своим плечом на предплечье бандита, Александр резким движением заломил ему руку назад, рванув кверху.
Раздался звериный вопль, что-то хрустнуло, нож со стуком отлетел в сторону. Бандит выл от боли, согнувшись пополам, но Александр не выпускал его. Он навалился на него всей тяжестью. Он просто чувствовал, что иначе упадет.
Все описанное с момента вмешательства Норы заняло считанные секунды. К тому времени с земли, шатаясь, поднялся парень, пытавшийся напасть на Александра сзади и брошенный им приемом, носящим официальное название «бросок захватом голени против обхвата туловища сзади» (куда быстрее было провести этот прием, чем назвать его).
Увидев это, Нора подскочила к нему сзади и повалила на землю.
Но по парку уже раздавались милицейские свистки, слышался топот бегущих людей, крики, треск мотоцикла. Убежавшая в начале драки девушка возвращалась с милицией.
Через несколько минут можно было подвести итоги вечернего сражения. Двоих хулиганов — одного с сотрясением мозга, а второго со сломанной рукой — посадили в мотоцикл и повезли под охраной в ближайшую больницу. Двоих других повели в отделение.
Александра на машине скорой помощи отправили в институт Склифосовского. Он потерял сознание и не приходил в себя. С ним поехала Люся. Врач попытался было не пустить ее в машину, но, взглянув ей в лицо, поспешно отступил, бормоча что-то себе под нос.
Нора и подвергшиеся нападению девушка и юноша пошли в милицию давать показания.
Люся не плакала. Она сидела бледная, устремив застывший взгляд в пустоту, крепко вцепившись в рукав Аликиного плаща. Это был правый рукав, он висел в стороне, потому что раненую руку вынули из него и перевязали. Но Люсе нужно было чувствовать близость Александра, и она с неистовой силой сжимала этот бесполезный рукав...
Она не уходила из института всю ночь. Приезжали из милиции, из штаба дружины, ребята из секции. Приезжали, шли в справочную, к врачу, подходили к ней, молча, не зная, что сказать, как утешить, стояли несколько минут рядом и уезжали.
А Люся продолжала сидеть, не меняя позы, по-прежнему устремив взгляд в пустоту.
В четыре часа вышел хирург, немолодой, наверное очень усталый. К ней подвела его нянечка.
— Вы насчет Лугового? — спросил он. — Вы родственница? А, понимаю...
Люся встала. Хирург помолчал.
— Ну, что я вам могу сказать... Жизнь его, конечно, вне опасности. Такая рана, если вовремя остановить кровь, для жизни вообще не опасна. Скажите, он ведь, кажется, спортсмен? — задал хирург неожиданный вопрос.
Люся молча кивнула.
— А... каким видом спорта занимается? Не бегун случайно? Хотя по комплекции...
— Он самбист, — тихо сказала Люся, — мастер спорта.
Глядя в пол, хирург пожевал губами, потом поднял глаза и строго посмотрел на Люсю, посмотрел так, словно она была в чем-то виновата.
— Бороться больше не будет. Это твердо. У него рассечены сухожилия, повреждены нервные сплетения. Рука будет действовать, но ограниченно. Футбол, коньки — пожалуйста. Но о борьбе, боксе нечего и думать. И твердо, — повторил он, — навсегда. Сделать тут ничего нельзя. — Потом помолчал и другим голосом добавил: — Справитесь?
Люся молчала. Что она могла сказать? Что бы она сказала, если б ей сообщили, что художественная гимнастика для нее заказана навсегда? Что никогда больше она не сможет уноситься в стремительном полете под любимую музыку, кружиться, танцевать, прыгать... Разве можно объяснить, что значит для человека, влюбленного в спорт, и не просто в спорт, а в СВОЙ, в единственный, навсегда расстаться с ним? Алик мечтал на будущий год выиграть первенство Москвы, когда-нибудь — страны. Ему хорошо давалась дзю-до, и, возможно, он одержал бы международные победы... А теперь все это рухнуло. Теперь ему остались коньки. Может быть, еще фигурное катание...
