Александр, не посильней. Моя Люся посильней! Вот об этом она бы рассказала. Небось примчалась бы сразу же! А о том, что меня огорчит, молчит. Сама-то ведь огорчается в десять раз больше. И молчит. Ведь как она готовилась к этому первенству. И сейчас продолжает, без скидок, не пала духом. Но теперь это не пропадет зря. Теперь она поедет в Будапешт. Да! Есть на свете все-таки высшая справедливость!
Высшая или людская?
Домой Александр провожает Люсю невероятным маршрутом. Они идут по самым своим любимым переулкам. Не так уж рано, но еще светло. Май! Они без пальто. В скверах все начинает зеленеть. Поют птицы. Из окна слышится песня: «А у нас во дворе...» И во дворах действительно сидят доминошники, радуясь теплой погоде, возможности выйти, наконец, на «оперативный простор». Зимой в квартирах не очень-то расстучишься.
Они идут переулками.
Люся, как это бывает иногда с очень счастливыми людьми, молчит. Она устала от переживаний, да еще Алик, противный, разыграл ее. Притворился обиженным, что она ничего не сказала ему про поездку в колхоз. «Подумаешь, Будапешт! Раз ты от меня все скрываешь, меня это не интересует...» Но долго он притворяться не смог. Его ведь тоже распирала радость. За нее, за Люсю.
— Ты только подумай, — говорил он за двоих, — Будапешт! Это же первые международные соревнования по художественной гимнастике. Можно сказать, первенство Европы!
— Ну, ты уж скажешь, — вяло протестует Люся. Но втайне она сама так думает.
— Конечно, первенство Европы! Участвует дюжина стран. Под руководством Международной федерации! Определенно первенство Европы! А? Люська, вдруг ты у меня станешь чемпионкой Европы? Нет, надо нам свадьбу теперь сыграть на всякий случай, а то ничего не выйдет...
— Почему это? — В голосе Люси вялости нет и следа. Она вся поворачивается к Александру.
— Ну, а как же, чемпионка Европы — и какой-то там захудалый мастеришка, да еще бывший. Ты меня на вокзале — приду встречать — не узнаешь. Скажешь: «Спасибо, товарищ, за цветы, спасибо, вы от какой организации, от Большого театра или от Объединенных Наций? Ах, вы бывший — тогда простите...»
Александр смеется. Но Люсю не обманешь, она отлично чувствует горечь его шутки.
— Зачем ты так, Алик, — говорит она с упреком, еще тесней прижимаясь к нему. — Как тебе не стыдно, у меня такая радость, а ты меня хочешь огорчить...
Александру действительно становится стыдно.
— Ну что ты, Люська, ну я дурак, ты права. Но ты же знаешь, я больше тебя радуюсь!
Он хочет поцеловать ее.
— Алик, народ ведь...
Теперь можно немножко пококетничать, скоро они будут целоваться сколько захотят, хоть часами, хоть сутками. Интересно, как это быть женой? Неужели все остается на месте? И люди так же ходят, солнце светит, трава растет? Не может быть! Наверное, все становится, другим. Жена! Она, Люся, — и жена. Невероятно!
Александр провожает Люсю до подъезда, потом становится на свое обычное место, свой «пост», как называет его Люся, — у входа на почту. И ждет, когда в заветном окне зажжется свет.
Он идет домой и улыбается. Можно себе представить, в каком ажиотаже сейчас Нина Павловна. Люсенька едет за границу! Ее дочь!
...Хулиганов судили в середине мая, в первом участке народного суда. Все четверо сидели за перилами на отведенных для них. местах. Вид у них, как у всех хулиганов, когда они оказываются на скамье подсудимых, был довольно жалкий. Обритые, унылые, скисшие.
Сначала их допрашивали. Допрашивал судья, потом — прокурор, адвокат. Затем начали вызывать свидетелей.
Еще перед началом заседания, когда свидетели толпились на улице, греясь на теплом майском солнышке и ожидая, как полагается, добрых два часа, пока съедутся все, кому положено, к Александру подошли юноша и девушка, которых он тогда спас.
— Вы простите, — сказала девушка и покраснела, юноша тоже залился буйной краской, — мне очень совестно, я тогда после больницы ни разу не позвонила вам...
— Хотели еще раз поблагодарить, — сказал юноша.
— Да погоди ты! — Девушка дернула его за рукав. — Телефона не знали... И адреса. Еще раз большое, большое вам спасибо.
— И ребята на заводе тоже просили передать вам большое спасибо, — сказал юноша.
— Да погоди ты! — Девушка опять дернула его за рукав.. — Скажите, можно к вам с просьбой? Тут у нас есть... Ну говори ты, чего молчишь-то? — Она вытолкнула юношу вперед. — Сам хотел, а сам в рот воды набрал!
Юноша переминался с ноги на ногу. Наконец, словно окунаясь в холодную воду, решился.
— Вы, товарищ Луговой, ведь мастер спорта, а? Нам сказали, что вы по самбо мастер. Конечно, я тогда видел, как вы их, но я ничего не видел... волновался очень. А вы сами не тренируете, не учите самбо?
Александр улыбнулся.
— Учу. Я теперь тренером работаю.
— Тренером! — вскричал юноша. — Так тогда, товарищ Луговой, возьмите меня к себе, я очень прошу? Я хотел просить: может, в какую секцию устроите. Но если вы сами, возьмите меня к себе, я очень прошу...
— Мы просим! — вторила девушка.
Теперь, когда юноша высказал главное, он чувствовал себя уверенней.
— Понимаете, товарищ Луговой, я хочу самбо заниматься. Это теперь моя самая заветная мечта! После, конечно, чтоб техникум кончить, — поправился он — он не хотел обманывать.
Александр незаметно оглядел стоявшего перед ним юношу. Да, не очень-то крепкий, но разве это главное.
— А почему ты выбрал самбо? — спросил Александр. — Ты другими видами спорта не занимался? Легкой атлетикой, лыжами, может быть?
— Нет. Удил только.
— Что?
— Ну, удил. На рыбалку с отцом езжу. Но это спортом, наверное, не считается?
Юноша вопросительно посмотрел на Александра.
Александр улыбнулся.
— Да нет вроде. Разве что для рыб. Впрочем, бывают и у рыболовов соревнования. Ну, а почему ты самбо-то выбрал? Придется силенки поднакачать. Там все же сила требуется, а ты не...
Александр посмотрел на девушку и замолчал.
— А вы не беспокойтесь, — вступилась девушка. — Он, знаете, какой настырный. Если надо, он ночи напролет будет тренироваться. Через год не узнаете — силачом станет.
— Нет, правда, я все буду делать! — горячо подтвердил юноша.
— Но почему самбо все-таки? — повторил Александр свой вопрос.
— Бить я их хочу! — вдруг сурово и зло заговорил юноша. — Я, товарищ Луговой, с того вечера возненавидел их. Вы знаете, я даже в милицию ходил, хотел поступить по комсомольской путевке. Не берут: ростом мал. Но я их буду бить!
— Да кого? — спросил Александр.
— Всех их! Хулиганов, воров, бандитов — всех! Вы подумайте, сколько вреда наносят. Ну что мы им сделали тогда? Сидели, никого не трогали. Ведь если б вы не подоспели, что они могли сделать, подумать страшно! Ох, до чего я их ненавижу! Возьмите меня, товарищ Луговой. Я мастером-то не собираюсь, и эти чемпионства мне ни к чему. Бить их хочу! Научите. Ну куда я такой без самбо, сами видите... — Юноша уныло развел руками, демонстрируя свою хилую фигуру.
— Ну вот что, — решительно произнес Александр, — приходи завтра в секцию. Что-нибудь придумаем. Нужно будет, индивидуально с тобой работать буду. Давай приходи. Записывай адрес.
— Ох, спасибо вам, товарищ Луговой! — Девушка сияла. — Он спал и видел, как займется этой
