помолчав.
Кар позвонил Эдуарду, предупредил его, что ненадолго уезжает, и попросил «присмотреть», как он выразился, за Серэной.
Все это время его мучила одна мысль. Он все искал способ, как поделиться своими подозрениями с Эдуардом, не выдавая себя.
Дело в том, что недели за две до этого он случайно вечером проезжал по той тихой улочке, где находилась служебная вилла, на которой он встречался с Бьорном.
Он уже проехал запущенный сад, когда в зеркало заднего вида заметил, как из сада выскользнула и метнулась в сторону соседней улицы какая-то фигура. Фигура показалась ему знакомой. Но долго думая, на ближайшем перекрестке он свернул, выехал на эту соседнюю улицу, снова свернул. Он рассчитывал, что человек выскочит на улицу, как раз когда он подъедет. Так оно и получилось — замеченный им человек торопливо пересек улицу, залез в машину, машина тронулась и проехала в нескольких метрах от Кара. Хотя улица была тускло освещена, ему показалось, что он узнал того, кто сидел за рулем. Шляпа, надвинутая на низкий лоб, суетливые движения… Неужели Лиоль? Не может быть! Откуда он здесь? Неужели?… Может быть, Кар ошибся?
Но потом ему вспомнились настойчивые расспросы Бьорна, его слова о том, что Лиоль может пригодиться…
Конечно, вряд ли «Око» взяло бы на работу такого человека, но в платные осведомители почему же нет?
Кар задумался. Какие задания мог выполнять Лиоль? Уж наверняка они были связаны с «Очищением». Но почему Бьорн ничего не сказал об этом ему, Кару? Или такова система — два агента, работающие по одному заданию, не должны знать друг друга? А может быть, Лиолю вменялось в обязанность слежка за ним — доверяй, но проверяй? Или за Серэной? А не сыграл ли Лиоль какой-нибудь роли во всех ее несчастьях? Ну что ж, вряд ли в этом случае ему можно позавидовать.
Кар сжал свои огромные кулаки. Следовало бы все-таки предупредить ребят, уж Эдуарда-то наверняка. Но как объяснить, откуда он знает? Ему вообще не хотелось лишний раз упоминать «Око». А вдруг он ошибся, и это был не Лиоль? А вдруг тот хоть и выполняет задания Бьорна, но эти задания никакого отношения к «Очищению» не имеют? Мало ли в Университете организаций и людей, которые могут интересовать Бьорна. Вот он и завербовал студента Лиоля, чтобы следить за ними.
Словом, вопросов было много, а ответов нет. Последить, что ли, за Лиолем? Но для этого сейчас не было времени.
В конце концов Кар решил, что, вернувшись со стажировки, займется выяснением ситуации с Лиолем.
Что касается Эдуарда, то можно было прибегнуть к самому простому решению. Изложить все свои подозрения в письме без подписи и послать ему. Или посоветовать относиться к Лиолю настороженно. Пусть Эдуард сам решает. В конце концов, очищенцы тоже родились не от вчерашнего дождя, у них есть ловкие ребята, сами разберутся.
Ровно в десять в понедельник Кар прибыл к знакомому дому, где его уже ждала машина. Бьорна не было.
Кар молча сел в нее рядом с шофером, здоровым парнем с зловещим лицом. Впрочем, таких в «Оке» было немало. Машина тронулась, и вскоре они уже мчались по шоссе, ведущему в горы.
Кар, как и многие жители этого приморского города, редко бывал в тех местах. А между тем и здесь природа была чудесной. Вдоль поднимавшейся все выше и выше дороги тянулись виноградники, им на смену возникали сначала редкие, постепенно густевшие рощи, дальше потянулись леса, свежие, зеленые. Пригороды, районы загородных роскошных вилл сменились небольшими деревушками с ресторанчиками, барами, кафе, но совсем иными, чем там, на оставшемся внизу побережье. Здесь рекламировали не рыбу, омаров и лангустов, не пиво и виски, а куропаток, фазанов, мясо горных баранов, красные и белые вина в затянутых паутиной бутылках. Здесь обедали не на нависших над морем открытых террасах, а в защищенных от горных ветров толстыми стеклами уютных залах.
На неожиданно возникавших изумрудных лугах, спрятавшихся в узких долинах, дремали коровы.
Порой навстречу попадались автомобили с пристегнутыми к крышам лыжами, в автомобилях сидели до черноты загорелые пассажиры. Это возвращались домой любители слалома и скоростного спуска. То, что можно было с заснеженных трасс меньше чем за час перенестись на солнечный пляж, как раз и привлекало в город множество туристов.
Залетавший в открытое окно ветер был свеж и прохладен, он нес аромат не соленых водорослей и нагретого моря, а далеких снегов и хвои.
Они ехали уже больше часа и не обменялись ни словом. Кар был погружен в свои мысли.
То ли из-за перемены обстановки, то ли под влиянием горного воздуха, изумительных пейзажей настроение Кара улучшилось, он как-то веселей стал смотреть в будущее.
Что же происходит? Да, «Очищению» нанесен удар. Но в конце концов, какое ему дело до «Очищения»? Да, у Серэны пора неприятностей. Но из тюрьмы ее выпустили, провокации против нее удались лишь частично, друзья поддержали ее. Да, она в депрессии, она страдает. Но сама ведь сказала, что вылечится, и он вылечит ее, черт возьми! Да, да, ее продолжают вызывать в полицию, но там не столько обвиняют теперь ее, сколько, наоборот, ее товарищей за плохое отношение к ней.
Не так уж все худо. Просто надо вытерпеть, пережить, выдержать. Через год все забудется. Они поженятся, переедут в новый дом, он получит прибавку, повышение. Заживут счастливой жизнью…
Из этих оптимистических размышлений его вывел резкий поворот, который совершала машина. Они свернули на земляную дорогу, карабкавшуюся круто вверх по склону горы. Попрыгав на ухабах, машина проехала километра два и остановилась перед запертыми железными воротами, в обе стороны тянулась каменная стена, увенчанная острыми бутылочными осколками. Шофер посигналил, ворота открылись, вооруженный охранник в форме «Ока» поприветствовал их.
Проехали еще метров двести и остановились перед зданием, стилизованным под горный замок. А может, это и в действительности был горный замок.
Кар вышел и, не попрощавшись с шофером, поднялся по крутым ступеням. В холле, выглядевшем уж никак не средневеково, его встретил дежурный, тоже в форме.
— Альберт Кар из отдела Шмидта, — скорее констатировал, чем спросил он, заглянув в толстую книгу перед собой. — Ваш номер семнадцатый. Идите, располагайтесь, потом обед, а в четырнадцать часов будьте у директора.
Кар взял ключ, поднялся, как ему указали, на второй этаж и нашел свою, семнадцатую комнату, довольно скромное помещение, но с туалетом, ванной, небольшим холодильником, словом, номер в отеле средней руки. Телефонного аппарата, телевизора, приемника в комнате не было. Только переговорное устройство для внутренней связи. О том, что в школу нельзя привозить свой радиоприемник, его предупредил еще Бьорн.
Кар посмотрел в окно. Из него открывался вид на густой парк. За деревьями ничего не было видно, куда-то в глубь парка вели песчаные аллеи.
Кар разложил вещи, принял душ, переоделся и отправился на обед. Дежурный в холле, завидев его, молча указал на лестницу, ведущую в подвал.
Кар спустился и оказался точно в такой же столовой, какая была в здании агентства в городе — десятки столиков и длинная стойка, к которой каждый подходил и брал себе что и сколько хотел. Разница была лишь в том, что отсутствовал кассовый аппарат. В школе кормили бесплатно.
Народу было мало. Кое-кого Кар видел в агентстве, кое с кем был знаком лично. Поздоровались, обменялись несколькими фразами и принялись за еду. Ровно в четырнадцать часов Кар входил в кабинет директора школы и тренировочного центра. Кабинет находился на первом этаже.
Директор, пожилой, хмурый, какой-то озабоченный, сидел за большим столом, просматривая бумаги. Взглянув на Кара поверх очков и даже не пригласив его сесть, сказал:
— Здравствуйте, Кар. Здесь все занимаются по индивидуальным расписаниям. У каждого своя программа. Это ваша… — И он протянул ему листок. — Там все указано — в каком помещении, в котором часу, какой предмет, кто инструктор. Желаю успеха.
Он сделал неопределенный жест и вновь углубился в бумаги. Кар повернулся и вышел из
