ведь не знает, что я сейчас собираюсь объявить, а сердцем уже все почувствовала». Возможно, ее надежда придала ему сил. А возможно, он просто понял, что медлить больше нельзя, потому что в своих отношениях они с Анжелой именно сейчас проходят точку невозврата. Ему нельзя упустить этот момент!
Все предрассудки, все страхи внезапно слетели с Терентия как шелуха, и он ощутил такой мощный прилив сил, что готов был, если бы потребовалось, победить целое полчище врагов. Однако его враги были невидимыми – страх, дурацкие опасения, сомнения и неверие в свои чувства, неверие в женщину, которая на самом-то деле только и ждала, когда до него наконец дойдет простая и такая важная для них обоих истина.
– Подожди, Лёва, – сказал Терентий низким, хрипловатым голосом, поднявшись со своего места. – Нет, пожалуй, я тоже выйду на середину зала.
Он действительно вышел и остановился на том самом месте, где баба Мура недавно давала концерт. Присутствующие, затаив дыхание, смотрели на него. Почему-то все сразу поняли, что это важная минута. Маргарита Ивановна бросила тревожный взгляд на дочь. Но, увидев выражение ее лица, сразу же расслабилась. «Наконец-то, – подумала она. – Теперь я могу с чистой совестью наслаждаться своим собственным счастьем». Она незаметно положила свою руку на руку Валерия Петровича и сильно сжала его пальцы.
– Не знаю, почему я так долго молчал, – сказал Терентий, снова отыскав взглядом глаза Анжелы и уже не отпуская их, – наверное, потому, что, как всякий нормальный мужчина, я не очень люблю открывать свою душу. Но сейчас я не могу молчать. В моей жизни наступил момент, когда все запреты, все доводы рассудка оказываются ненужными. Я хочу, чтобы все слышали то, что я сейчас скажу. Я люблю Анжелу и собираюсь жениться на ней. Я рассчитываю жить с ней до конца своих дней – и не потому, что так принято, а потому, что я действительно люблю ее больше всего на свете. Больше музыки.
Анжела улыбнулась сквозь слезы, которые потекли по ее щекам. Она не отрывала от Терентия глаз, впитывая каждое его слово. Это были драгоценные слова, которые – она знала это наверняка! – навсегда останутся в ее сердце.
Терентий был прав, тысячу раз прав! Конечно, они будут вместе, и ничто их больше не разлучит. Ни одна женщина не может устоять перед настоящей любовью, и Анжела не стала исключением из правил. Каждой клеточкой своей души она чувствовала силу любви, которую Терентий посылал ей сейчас, никого не стесняясь, ничего не боясь…
– Скажи мне «да», Анжела! – потребовал Терентий, глядя на свою избранницу пылающим взором.
– Да! – ответила она, не раздумывая ни секунды.
Раздался один общий громкий выдох. Все присутствующие, ставшие невольными свидетелями романтической сцены, с трудом перевели дух. Громче всех выдохнул Лёва. В его «фу-у-у» чувствовалось невероятное облегчение.
Анжела между тем повернулась к Павлику и прижала руку к груди. Павлик выглядел ошалевшим, но и только.
– Павлик, прости меня! – попросила она. – Ты замечательный человек, и я очень рада, что познакомилась с тобой, но… Я люблю Терентия. И с этим ничего нельзя поделать!
– Анжела, – ответил Павлик дрожащим голосом. – Если бы ты знала, как я рад!
– Ты за меня рад? – удивилась она.
– И за тебя рад, но и за себя тоже!
В этот момент подошел Терентий, обнял ее и прижал к себе. Потом под улюлюканье гостей он поцеловал Анжелу – нежно и страстно.
Маргарита Ивановна прослезилась.
– Прикладываю платочек к глазам, как какая-нибудь матрона, – смеясь и плача, пожаловалась она Валерию Петровичу. – Но у меня накрашены глаза. Я же собиралась на день рождения, а не на помолвку собственной дочери!
Между тем шустрый Лёва подобрался поближе к сидевшему с мечтательным видом Павлику, наклонился и произнес:
– Между прочим, твоя тайная страсть тоже здесь.
– Какая тайная страсть? – Павлик вспыхнул, сделавшись похожим на один из алых шариков, которые болтались под потолком.
– Которая на букву «К».
Павлик начал взволнованно оглядываться по сторонам.
– Что, где? – бормотал он.
– Ты теперь вольная птица, – продолжал нахальный Лёва. – Так что лети на первый этаж. Она ждет тебя там. Надеюсь, вы оба оцените мое благородство.
Именно в этот замечательный момент кто-то постучал его по спине. Он повернулся и увидел бабу Муру.
– Неужто вы наконец дозрели, Мария Игнатьевна? – спросил Лёва ехидно. – Хотите сказать мудрое напутственное слово? Ну, давайте говорите.
– Вот тебе, молодой человек, мое напутственное слово, – заявила старушка, глядя на него невинными глазами. – Свинью привези мне к понедельнику. И ничего не перепутай: это непременно должна быть хрюшка, а не хряк.
