Он достал из кармана свернутую пополам распечатку с распорядком дня и подал Варе.
– Это все? – спросила она.
– Все.
– А чего ты приезжал-то? Мог бы и по телефону…
– Так ты, Тучина, к телефону не подходишь, – сварливым голосом ответил Ярослав. – Вот же женские мозги… Садись, я тебя подвезу.
– Ой нет, не надо, – поспешно ответила Варя. – Я сама!
– Уверена? Как-то неловко оставлять девушку вечером одну на морозе.
– Да за мной сейчас Владик приедет, вот-вот будет здесь.
– Ну гляди. Ладно, удачи тебе с баронессой. Пока!
Он махнул рукой в толстой перчатке и, не попрощавшись, ринулся к машине. Вероятно, не пристегнулся ремнем безопасности, потому что машина почти сразу же тронулась с места и круто забрала влево, втискиваясь в плотный поток. Из-под колес брызнули фонтанчики снега. Еще удерживая глазами задние огни, Варя уже думала о том, что надо сейчас же мчаться к Владику домой и узнать, что с ним случилось. То, что он не пришел, можно объяснить миллионом причин. Но вот отключенный телефон – это просто гвоздь в сердце. В конце концов, можно ведь позвонить с городского, из какого-нибудь бара, от друзей…
Варя посмотрела на часы – начало десятого. Ехать всего две троллейбусные остановки. Она знала дом Владика и окна квартиры с темно-вишневыми занавесками. Занавески почти всегда бывали задернуты, как будто хозяева вовсе не любили солнечного света. Варя однажды спросила Владика про эти занавески, и он ответил что-то в том смысле, что его жена невероятно чувствительна. Эта чувствительность почему-то больно Варю задела. Ей хотелось бы знать, что с женой у Владика давно все кончено и он к ней ничего уже не испытывает и не считает ее какой-то особенной.
Не успела Варя сделать нескольких шагов, как повалил снег – густой, ватный, пышный. Хлопья летели в лицо и оставляли на щеках и на лбу мокрые поцелуи. Тут же налетел ветер и швырнул в лицо целую охапку снежинок. Подняв шарф повыше, девушка подбежала к кромке тротуара и замахала руками, призывая попутку. Ее тотчас подобрал интеллигентный дедок на стареньком «Форде». В машине было тепло и душно, звучала старая и уютная джазовая мелодия, мягко шелестели шины.
«Господи, зачем я туда еду? – думала Варя, наблюдая за тем, как дворники носятся по ветровому стеклу. Казалось, что от их суеты снежная круговерть только усиливается. – Я даже не смогу узнать, дома Владик или нет. Если только он не стоит возле окна и не смотрит во двор».
Попросив шофера подождать ее, она выбралась из машины, очутившись в белом плену снегопада. У окна никто не стоял. Минут пять она глядела вверх, щурясь от снега и гипнотизируя взглядом темно- вишневые занавески. Сквозь них пробивался свет круглого торшера, как будто внутри имелось собственное маленькое домашнее солнце. В какой-то миг Варя вдруг рванула к подъезду, решив подняться наверх и позвонить в дверь, но тут же представила встречу лицом к лицу с Владиковой женой и испугалась почти до обморока. И бросилась обратно к машине.
Дома она быстро разделась, расшвыряв вещи с такой силой, будто они были в чем-то виноваты, откинула одеяло, погасила свет и упала на кровать лицом вниз. Новое платье осталось сиротливо висеть на углу кресла, безжизненное и помятое. Полночи Варя вертелась, словно лежала на муравейнике. Шустрые мысли выползали одна за другой, и каждая была подлой и приставучей. «Я прощу Владика, только если с ним случилось что-то ужасное, – решила Варя. – Если он при смерти или если его жена напилась снотворного. А если нет, то ни за что не прощу!»
Так она и уснула, кипя негодованием и пытаясь справиться с горькой обидой.
В восемь утра она уже стояла в холле гостиницы – собранная, деловитая, но с припухшими глазами. Баронесса встретила Варю, как любимую племянницу, и от избытка чувств даже потрясла ее за руку.
– Что-то вы нынче такая грустная? – обеспокоилась баронесса, семеня за Варей к выходу.
– Наверное, из-за пробок на дорогах, – ответила та, немедленно разгладив морщинки на лбу.
Хорошо, что Карпухин этого не слышал. Встретив очередную кислую физиономию в коридоре офиса, он всегда говорил одно и то же: «Плохое настроение бывает только у непрофессионалов». И ведь он прав! Варя приказала себе забыть о собственных горестях и сосредоточиться на работе. Она побывала с Элен Хупер на переговорах, потом отвезла ее на международную конференцию по защите прав женщин и только после этого отправилась в контору.
Офис находился в центре города. Босс считал это чрезвычайно важным для поддержания реноме и не скупился на расходы. Даже табличка перед входом была первоклассная, что уж говорить о двери, которая демонстрировала свободный полет дизайнерской мысли и высокое мастерство плотников. «Если Ружейников будет первым, кого я сегодня встречу, то у меня все будет плохо», – загадала Варя, перешагнув порог и очутившись в небольшом холле. Разумеется, загадывала она на Владика, который не звонил и не присылал сообщений и вообще как будто в воду канул.
Тотчас же дальняя дверь отворилась и, словно по заказу, в холле появился Ружейников собственной персоной. Это был пучеглазый рыжий тип с курчавой бородкой и влажными губами, который постоянно доводил Варю до бешенства своими шуточками и подколами. Самый противный среди коллег и самый, чего уж греха таить, талантливый. Варя восхищалась его мастерством и ненавидела его наглую физиономию.
– Вот и Тучина! – воскликнул он радостно. – Какая вся грозная… И глаза горят, как у собаки Баскервилей. Злость, Тучина, идет только красивым женщинам. А тебе надо чаще улыбаться, имей в виду.
– И тебе добрый день. А теперь отстань, – ответила Варя и попыталась гордо пройти мимо.
Не тут-то было. Ружейников вовсе не собирался отставать и увязался следом. Варя двинулась по коридору к своему рабочему месту, изо всех сил стараясь не торопиться. Шакалам не показывают своего страха.
Навстречу как раз шел Эдик Тавлай, встрепанный, небритый и весь помятый.
– Эдик, ты чего? – удивилась Варя, поймав его тухлый взгляд. – С тобой все в порядке?
– Ну… Практически, – ответил Эдик, криво ухмыльнулся и икнул.
– Ого, это чем же ты решил подмочить свою репутацию, коньяком? Смотри, не попадайся на глаза боссу.
– Да, Эдик, не попадайся, – подхватил притаившийся сзади Ружейников. – А для верности Тучина может тебя под столом спрятать. Она все равно целыми днями где-то шляется, ее место абсолютно свободно! Это мы сидим тут запертые, словно бурундучки в зооуголке.
Из-за того, что он шепелявил, его шуточки звучали как-то особенно гнусно.
– Я очень хочу пить, – сообщил Эдик, явно не старавшийся вникнуть в слова своих коллег. – Вероятно, у меня жар.
– Иди на свое место, – посоветовала Варя. – Я тебе сейчас минералки принесу, у меня есть как раз такая, которая тебе нужна. Сильногазированная.
– Бьет в нос, как тучинские духи, – подхватил Ружейников и помахал перед своим носом ручкой.
Варя сегодня действительно переборщила с духами, но не настолько, чтобы какой-то болван корчил перед ней рожи. Взведенная, словно курок, она ворвалась в комнату, где, кроме ее собственного, стояли еще два рабочих стола. Один был пуст, за вторым сидел, уткнувшись носом в бумаги, Макс Юргунов.
– Привет! – бросила Варя, устремляясь к шкафчику, в котором стояла всякая хозяйственная утварь и хранились запасы минералки.
Юргунов пробурчал в ответ нечто неразборчивое. Будь он членом воровской шайки, ему наверняка дали бы кличку Угрюмый. Лохматые брови и густые черные усы придавали его облику особую мрачность. Более нахальная девушка могла бы запросто подтягивать в кабинете чулки и освежать подмышки – Макс ни на что не обращал внимания.
Схватив бутылку минералки, Варя ринулась обратно в коридор, и Ружейникову, который топтался поблизости, едва не достался хороший удар дверью по лбу. Он обозлился и, скрипнув зубами, удалился к себе. Напоив страждущего Эдика, Варя вернулась в кабинет и достала папку с бумагами. Посмотрела на часы. Одно задание вполне можно было успеть выполнить. Она включила компьютер, создала новый файл, выбрала удобный шрифт и даже напечатала вводную фразу, но потом все же не выдержала и достала
