– Но ведь это Диана хочет уйти от мужа, а Ярослав ее останавливает.
– Кто это тебе сказал такую чушь? – возмутился Ружейников. – У тебя недостоверные источники. А своего разума, как видно, вообще нет. И где твоя женская интуиция?
Они оба синхронно повернули головы и посмотрели на Ярослава, который продолжал как ни в чем не бывало тянуть свой кофе и что-то втолковывать Косте. Может быть, проводил воспитательную беседу. Он был такой красивый, такой родной, что слезы снова брызнули у Вари из глаз.
– Господи, опять! Раньше я не замечал, Тучина, что ты такая плакса. Ты чего ревешь? – возмутился Ружейников. – Тебе не нравится, что босс тебя любит?
– Не может быть, чтобы прямо все об этом знали!
– Да ты пойди и спроси. Тебе любой скажет. Мне кажется, Ярослав этого и не скрывал. Я тебя, знаешь, когда возненавидел? – спросил он, мечтательно прищурив глаза.
– Когда? – хлюпнула носом Варя.
– Когда Ярослав тебе почти уже признался в любви, а ты его осадила. Не дала договорить и еще прикалываться начала. Я, как только услышал, что ты захихикала, так сразу поклялся выжить тебя из конторы.
Варя не рискнула ему сказать, что добился он противоположного результата, и его самого чуть было не отправили в ссылку.
– Я даже не помню, когда это я хихикала, – вслух сказала она. – И вообще… Мне нужно подумать.
– Подумай, Тучина, подумай.
– Только я кофе очень хочу. Слушай, пойди, купи мне кофе! Возьми большой латте и положи туда один пакетик сахара. Лучше коричневого.
– Я что, твой раб?
– Я тебя как человека прошу! – У Вари задрожала нижняя губа.
– Знаешь, Тучина, я так мечтал увидеть тебя в слезах… Но если ты опять начнешь рыдать, я разрыдаюсь вместе с тобой. Такую ты на меня тоску нагнала, прямо с души воротит.
Он отправился за кофе, а Варя спряталась за одинокой колонной, которая могла скрыть ее от Ярослава. Сейчас она была не готова с ним встречаться. Наверное, даже просто поздороваться – и то не смогла бы. После того что она узнала от Ружейникова, мир изменился до неузнаваемости. В этом мире она была новичком, ей нужно было хорошенько осмотреться, прежде чем хоть что-то предпринимать.
Ружейникову по дороге пришлось остановиться и переброситься несколькими словами с Ярославом и Костей. Потом он сходил за кофе и рысью пробежал мимо них обратно к отелю. Варя выглянула из-за колонны и буквально выхватила у него из рук узкий картонный стаканчик, обернутый салфетками.
– Спасибо!
– Не за что, приходите еще, – насмешливо ответил Ружейников и поежился. – Я тут подумал… Хотел извиниться за то, что наорал на тебя в прошлый раз.
– Валер, скажи, а ты пишешь для Ярослава отчеты? – неожиданно спросила Варя, даже не обратив внимания на то, как тяжело дались ему последние слова.
– Конечно, пишу, – удивился тот. – Все пишут. И каждую пятницу сдают.
– Что значит – каждую пятницу?
– То и значит. Есть специальная форма еженедельных отчетов.
Варя прикусила губу. Так она и думала! Она подозревала, что с этими ежедневными отчетами что-то не так. В их с Ярославом вечернем общении было нечто особенное, даже интимное. Это и привлекало, и пугало ее. Поэтому она молчала и у коллег ничего не спрашивала.
Тут же тысяча мелких деталей всплыла в ее памяти. Деталей, которые свидетельствовали о том, что Ружейников прав! Что же она наделала? Теперь понятно, почему Ярослав так взбеленился из-за истории с Чандлером! Наверное, он решил, что она вертихвостка, легкомысленная дура, жаждущая известности любой ценой! А этот ее флирт с Глебом?! Что должен был чувствовать Ярослав, сообразив, что, порвав с Владиком, она тут же переключилась на младшего босса? Варя вспомнила, какой взгляд он бросил на нее в аэропорту, когда Глеб взял ее руку в свою и прижал к сердцу…
Глеб сегодня предстал перед ней в новом свете. От его «исповеди» за версту несло враньем. Теперь-то ей было это совершенно понятно! Некоторые факты, в том числе подслушанный Варей разговор в аэропорту, не укладывались в прокрустово ложе истории, которую Глеб выложил ей вчера вечером. Да просила ли его Диана вообще о чем-нибудь?! И почему, в таком случае, она вчера подходила к Варе?
Вопросов оказалось слишком много. Ружейников между тем заявил, что отправляется завтракать.
– Можешь пойти со мной, – заявил он, глядя на Варю с таким подозрением, словно она снова могла на него наброситься с кулаками или, в крайнем случае, оросить слезами его куртку. – В честь нашего примирения я готов угостить тебя свиной ногой.
– На завтрак?! – ужаснулась Варя. Ей было приятно, что Ружейников заговорил о примирении. – Я рассмотрю твое предложение позже. А сейчас мне необходимо кое-что сделать.
Они снова, не сговариваясь, посмотрели на Ярослава.
– Нет, – ответила Варя на невысказанный вопрос Ружейникова. – Сначала я должна поговорить с Максом. Хочу, чтобы он ответил на несколько вопросов.
– Флаг тебе в руки. – У Ружейникова неожиданно заблестели глаза. Он даже показался Варе симпатичным. Впервые в жизни! – Позвони, если понадоблюсь.
Она пообещала и бросилась обратно в отель. У нее не хватило терпения ждать, пока исполненный собственного достоинства лифт доберется до первого этажа и предложит ей прокатиться. Поэтому сразу направилась к лестнице и через пару минут уже стучала в номер Макса. Стучать пришлось долго. Хозяина было слышно – он кряхтел, пыхтел и ворочался внутри, словно медведь в берлоге, но открывать почему-то не спешил.
– Макс! – позвала Варя, постучав громче. – Открой сейчас же!
Ларису Руденко она видела в холле. И поскольку та была последней свободной девушкой в их маленьком коллективе, можно было предположить, что Макс в номере все-таки один.
Когда Варя уже начала закипать, Макс, наконец, открыл. Спал он в одежде, выглядел мятым, обрюзгшим, черные усы стояли торчком, и вообще он был похож на медведя-шатуна, дурного и страшного.
– Господи боже, что это с тобой? – сердито воскликнула Варя.
– То самое, – пробурчал Макс и потряс головой. – Язык не ворочается… Что это у тебя, кофе? Дай сюда.
Он отнял у нее стаканчик и стал жадно пить.
– Я могу войти? – спросила Варя, хмурясь. – Никогда не думала, что из трех дней, которые мы проведем в Мюнхене, один ты потратишь на пьянство. Надо же, ты, оказывается, способен надраться до ужасного состояния. А обычно сидишь такой скромный за своим компьютером…
– Ты что, ничего не поняла? – прокряхтел Макс, возвращаясь к кровати. Кровать была похожа на ложе горячечного больного: одеяло сбито в странный ком, подушка на полу, простыня наполовину съехала.
– А что я должна была понять?
– Вот женщины, – проворчал он. – Рискуешь из-за них жизнью, а они потом хлопают глазками и изумленно щебечут: «Да? А я и не знала!»
– Макс, что ты тянешь кота за хвост? Объясни все толком. – Варя топнула ногой.
– Сначала я должен принять душ, – непререкаемым тоном заявил тот. – И почистить зубы. И надеть что-нибудь другое. Потому что мне кажется, что от меня несет псиной.
– Никуда ты не пойдешь, – сказала Варя и загородила проход. Даже руки развела в стороны, показывая, насколько ее намерение серьезно. – Не пойдешь, пока не скажешь мне, что ты имел в виду.
– Боже, за что мне эти муки? – проворчал Макс. Посмотрел на Варю мутным взглядом и пояснил: – Глеб что-то подсыпал в твое вино. Ты не заметила, а я заметил.
– Ты поэтому его выпил?! – ахнула Варя. – Даже не зная, что конкретно было в бокале?
– Вряд ли младший босс задумал тебя отравить. А вот лишить физических сил – это да. Я чувствую себя так, словно на меня упала бетонная плита. Вчера я едва добрался до номера. Думал, свалюсь и засну прямо на ковре в коридоре. Честное слово, ковер мне казался невероятно мягким и привлекательным.
– Полагаешь, Глеб подмешал в вино снотворное? – ужаснулась Варя.
