погоды, чем хоть какую-то даже самую мелкую мыслишку.
– Значит, Пете с его пистолетом надо быть постоянно начеку. Петя, ты усек?
– Угу, – радостно промычал тот.
Женя взяла телефон и начала названивать Карпенко. Через минуту ее лицо приняло огорченное выражение.
– Ах так. Ну ладно, расскажи, как ехать. Сейчас я тебе лоцмана дам, расскажи ему.
Она сунула трубку подоспевшему Лаптеву, а для остальных пояснила:
– Катенька отправилась за город. Одна радость: поехала она вдвоем с мамочкой на ее же дачку. Там мы их можем тепленькими накрыть. Конечно, если они нас пустят. У Эльзы характер!
– Эльза – это кто? – попыталась вспомнить Ира.
– Немка.
– Немка? – заинтересовался Петя Скобкин. – Нацистка, что ли?
– Нет, немка по паспорту, – охотно пояснил Веня. – Фамилия у нее интересная – Унт.
– Унт – это один меховой сапог, – глубокомысленно заметил Скобкин. – Я выучил, пока сканворды разгадывал. В машине долго приходится сидеть, так я, типа, разгадываю по десять-двадцать штук в день.
– У меня есть знакомый кроссвордист, – светло улыбнувшись, сказала Ира. – Если хочешь, могу познакомить!
– Если б то была кроссвордистка! – с сожалением ответил ее брат.
Ира переживала. Характер не позволял ей показывать всем собственную слабость, и она бодрилась изо всех сил. Когда мужчины начали обсуждать маршрут, она отключилась и стала грызть ногти. Петя, обернувшись к ней, заметил:
– Нервная женщина может съесть в неделю полфлакончика лака для ногтей. Статистика!
Пока все рассаживались по машинам, Мартынов взял Женю за руку и отвел в сторону.
– Не хочу быть просто пешкой в твоей игре. Кого ты подозреваешь?
– Того же, кого и ты.
– Врешь.
– Чего вы там возитесь? – разгорячился Петя Скобкин. – Поедем к немке на дачу, вынем ее из тапочек и подвесим...
– Молчи, Петька! – приказала сестра, и тот мгновенно заткнулся.
– А как же озарение? – напомнил Мартынов. – Ты до сих пор так ничего и не объяснила.
– Потом, – увильнула Женя. – Все потом объясню.
Кавалькада из трех машин двинулась с места. Ведущим был Мартынов.
Выехали на Кольцевую, пропилили по ней примерно минут тридцать, потом свернули на шоссе, с него – на менее значимую трассу, поплутали немного по крохотным населенным пунктам и в конце концов въехали под ржавую табличку с едва различимым названием „Рощица“.
Рощица была стопроцентно дачным поселком – Жене особенно нравились одноэтажные домики, похожие на те, какие рисуют в мультфильмах. На дороге напротив одного из очаровательных строений стояла машина Кости Карпенко. Сам он дремал за рулем, откинув голову назад и тихонько похрапывая.
– Видишь, он спит, – сказал Веня. – Значит, совесть его чиста.
– А может быть, притворяется? – усомнилась Женя. – Кто его знает, на что он горазд?
Сонный Карпенко, увидев целую ораву народу, слегка опешил:
– Мы так и припремся всей оравой?
– Вот интересно, – озираясь по сторонам, спросил Мартынов, ни к кому конкретно не обращаясь, – почему от Катеньки отстал „хвост“? Именно сегодня? Неужто потому, что она с мамочкой?
– Хочешь сказать, раз Машков мамочке доверяет, то Машков с мамочкой знаком? – подхватил Веня.
– Или кое-кто предупредил Машкова, чтобы его люди здесь сегодня не светились, – вполголоса сказал Мартынов Жене.
– Вы дали мне мало времени на все про все, – заявил Карпенко, насупясь. – Могли бы давно посвятить в ваши планы.
– У нас до последнего времени не было никаких планов, – ответила Женя.
– А что это у твоего ухажера сегодня такое кровожадное лицо? – не отставал Карпенко. – Ему пообещали дать пострелять?
Мартынов и Веня недоуменно переглянулись, а Женя покраснела как флаг. Не время сейчас объяснять, что во время вояжа в дом Хрюкиных Пете пришлось выдать себя за ее ухажера.
– Давайте пустим Петю первым. Ни Катенька, ни Эльза не знают его в лицо! – предложила Женя.
– Меня они тоже не знают в лицо, – возразил Мартынов.
– Ты наш интеллектуальный резерв. Оставайся пока в тылу. Вдруг на Петю сразу обрушится что-нибудь тяжелое?
На бедного Петю действительно кое-что обрушилось – неземное очарование Катеньки. Когда он отворял калитку и топал по дорожке к крыльцу, лицо у него было решительным, словно у солдата, задумавшего взорвать танк. Однако когда дверь распахнулась и на пороге появилась Белоснежка – влажная и блестящая после душа, обернутая коротеньким полотенцем, – у Пети отказало все сразу: руки, ноги, голос и, самое главное, мозги.
– Вам что, молодой человек? – спросила Катенька голосом, в котором звенели рождественские бубенчики. – Что же вы молчите?
– Эта... типа... – выдавил из себя Скобкин и замолчал навеки.
Катенька ухмыльнулась и уже хотела захлопнуть дверь перед его носом, когда Женя рванулась из машины. Едва она появилась на дорожке, на Катенькино чело упала тень озабоченности.
– Вы что, вместе? – спросила она.
Скобкин даже не обернулся. Он продолжал глазеть на тело, смутившее его, без единого звука.
– Привет, – сказала Женя. – Это мой парламентер.
– Ты что, нашла Андрея Куницына? – спросила Катенька, расширив глаза.
– Не нашла. Но могу предположить, что с ним случилось.
– Я даже не спросила в прошлый раз, как тебя зовут. – Катенька поправила ослабевший узел на полотенце, и Скобкин громко сглотнул.
– Ее зовут Евгенией, – неожиданно для всех раздался из глубины дома низкий голос Эльзы Унт.
В ту же минуту сама она возникла за спиной дочери. В длинном шелковом халате и с коричневой сигаретой, воткнутой в длинный мундштук, Эльза выглядела потрясающе. Ее короткие волосы были свободны от завивки и небрежно зачесаны назад. Глаза поражали красотой и глубиной.
– Здрась-те, – неожиданно для всех сказал Скобкин.
– Чему обязана, дорогая? – спросила Эльза, глядя на Женю внимательными, но недобрыми глазами.
– Мы пришли разобраться с исчезновением Куницына и Ярославского, – коротко ответила Женя. – Не мы двое. Нас гораздо больше. Целая команда. Боюсь, что все не влезем в вашу гостиную, даже если вы нас пригласите.
Эльза тонко улыбнулась и ответила:
– А вы уверены, Евгения, что именно со мной и с моей дочерью стоит обсуждать это ваше дело?
– Больше чем уверена.
– Оденься, Катенька, – велела Эльза и широко распахнула дверь. – Зовите вашу команду.
Как только Катя скрылась, Скобкин ожил, будто бы ему крикнули: „Отомри!“ В ответ на приглашающий жест Эльзы он коротко, но громко свистнул. Тут же дверцы трех машин отлетели в стороны, и на дорогу выбрались Мартынов, Веня и Ира в придачу. Карпенко должен был остаться снаружи. При виде троицы, бодро шагающей между газонами, глаза Эльзы потемнели, а мундштук выпал из пальцев и покатился по полу. Она открыла рот, попытавшись что-то сказать, но так ничего и не произнесла.
– Чего, испугались, что наследим? – мрачно пошутил Скобкин, подавая ей оброненную вещицу.
