– Вот тебе и раз: тетя Ася приехала!
Выскочивший следом за ним Борис был потрясен еще больше.
– Ася? – опешил он, глядя на супругу в фосфоресцирующих кроссовках. – Как ты сюда попала?
– Мы с подругой учимся лазить, – глупо моргнув, ответила Ася и мотнула головой вниз.
Глубоковы бросились к перилам и почти одновременно воскликнули:
– Твоя подруга – Лютикова?!
– Людмила, – пролепетала Ася. – Вон она, с собакой.
Мила только теперь поняла, что в руках у человека в черном находилось вовсе не оружие, а видеокамера. Недоумению ее не было предела. «Может быть, это какое-то совпадение? И этот тип собирался лезть вовсе не ко мне?» Однако когда милиционеры повернули его на спину, Мила поняла, что это все-таки к ней.
– Едрена вошь! – выругалась она, пытаясь зажать разлаявшейся Мухе пасть двумя руками. – Это ведь Шпатциков!
Алюминиевый бидон, к счастью, не сломал ему шею, поэтому Леопольд Вельяминович довольно быстро пришел в себя.
– Сегодня полнолуние, – объяснил он всем желающим, продолжая лежать на полу со скрещенными на груди руками. – Скоро два часа ночи. Вот я и подумал, что подсмотрю секрет – как она ее варит.
– Кого? – не поняли милиционеры.
– Да мазь же, мазь! Вороны уже не каркают.
– Псих, – констатировал Витягин, обнимая жену Мусю за плечи. – Самый типичный помешанный.
– Скажите им! – потребовал облаченный в черное Шпатциков, обращаясь непосредственно к Миле.
– Он не псих, – охотно подтвердила она.
– Почему же тогда он полез ночью на чужой балкон с видеокамерой? – ехидно спросила Муся.
– Потому что у него геморрой, – всплеснула руками Мила. – Неужели так трудно понять? Геморрой.
– Ужасное заболевание, – прокомментировал Шпатциков. – Вы перестаете интересоваться жизнью и думаете только о стуле.
Милиционеры изумленно переглянулись, не зная, по всей видимости, что предпринять.
– Кто будет писать заявление? – спросил Витягин у Милы. – Вы или я?
– О чем? – живо поинтересовался Шпатциков. – О том, что у меня было защемление и я полез на стенку?
– Людмила Николаевна! – крикнул с балкона Константин. – Может быть, вас все-таки отвезти к сестре?
– Да-да, отлично, мы с собакой поедем к сестре! – согласилась Мила, усиленно кивая головой. – Это ничего, что третий час ночи, думаю, она не рассердится!
21
Ольга действительно не стала сердиться. Она быстро уложила Милу в кровать и убежала согревать постель Николаю. Да и утром, раскрыв глаза, Мила увидела сначала не ее, а маму, которая уже соорудила на голове сложную прическу и накрасила губы.
– Милочка! – сообщила она. – У нас в доме кто-то гавкает. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?
– Да, мамочка, это овчарка, она поживет у меня несколько дней. Ее зовут Муха, и с ней, наверное, надо погулять, чтобы она перестала лаять.
– Ладно, я скажу папе, – кивнула мама, ни капли не обеспокоившись. – Надеюсь, она не кидается на прохожих?
– Если честно, мамочка, я просто не знаю. Но на тумбочке лежит поводок, поэтому папа может пристегнуть Муху и не давать ей ни на кого кидаться.
Вслед за мамой в спальне наконец появилась Ольга в шикарном пеньюаре.
– Извини, – сказала она, – что я ночью не смогла тебя расспросить: накануне мы с Николаем были в гостях и очень устали. Поваляемся еще минут сорок. Если хочешь, подожди нас завтракать.
Мила слышала, как родители посюсюкали над Мухой и, пристегнув ее к поводку, куда-то ушли. Понежившись минут десять, Мила вылезла из постели и, прихватив полотенце, отправилась в ванную. Из-за того, что она шла босиком, шагов ее слышно не было. Вероятно, именно поэтому торчавший в коридоре Николай ничего не услышал. Прежде чем сделать поворот, Мила остановилась поправить волосы, и тут увидела спину Ольгиного мужа. По его поведению она сразу поняла, что он занят чем-то особенным. Чем-то, что он хотел бы скрыть от других.
Мила тут же спряталась за угол и осторожно высунула голову. Николай открыл встроенный шкаф, в котором хранилась старая верхняя одежда, вышедшие из употребления зонты и сумки. После этого встал на цыпочки, пошарил рукой по полке справа и вытащил из-за шерстяного шарфа пузырек. Открутил крышку, достал оттуда что-то неразличимое глазу и, закинув в рот, быстро проглотил. Потом спрятал пузырек обратно и хотел было уже закрыть шкаф, когда шарф неожиданно упал на пол. Причем упал с глухим стуком, как будто в нем было что-то тяжелое. Николай наклонился, чтобы водворить его на место, потянул за один конец, шарф развернулся, и из него на пол выпала Ольгина сумочка. Та самая сумочка, которую у нее украли при нападении. Та самая, о которой она так сожалела, – с замком-поцелуйчиком.
Николай повертел головой по сторонам, и Мила была вынуждена на какое-то время убрать свой нос, чтобы тот не попал в поле его зрения. От избытка чувств она закусила косточку указательного пальца. Когда Николай удалился и дверь спальни захлопнулась за ним, Мила рванула к шкафу и убедилась, что ей ничего не почудилось. Сумочка была там, но Мила не стала громко кричать и требовать правосудия. Надо сначала все рассказать сестре, чтобы можно было схватить негодяя на месте преступления. Неужели он в сговоре с бандитами? А пузырек? Может быть, именно там находится тот наркотик, поисками которого так озабочены братья-обманщики? Мила уже не сомневалась, что никакие они не Глубоководные. Только теперь она ощутила, что от этой фамилии за версту несет водевилем.
Откопав на полке пузырек, Мила с превеликой осторожностью открыла его и, заглянув внутрь, увидела, что он доверху наполнен большими белыми таблетками без запаха. Подозрительным казалось то, что сам пузырек был без опознавательных знаков – на нем не было ни маркировки, ни этикетки, ничего. Мила осторожно вытряхнула одну таблетку на ладонь и опустила ее в карман халата. Потом возвратила пузырек на место и отправилась в душ. Через пятнадцать минут свежая, но мрачная, она уселась за кухонный стол и принялась шумно отхлебывать кофе из кружки.
Ольга с Николаем появились гораздо позже. Ольга была румяная, томная и пахла маслом для растираний. Впрочем, она тотчас же потянулась за сигаретами, и приятный аромат был задушен на корню.
– Сначала бы тебе стоило поесть, дорогая, – не слишком настойчиво посоветовал Николай. В отличие от жены он выглядел бледным и нервным.
Мила уставилась на него вприщур, не в силах сдержать эмоций. Ольга стукнула ее ногой под столом и прошипела:
– Опять начинаешь? Прекрати!
– Нет-нет, что ты! Просто мне показалось, Николай чем-то страшно расстроен.
– Она права, – неожиданно ответил Николай, глядя куда-то в сторону. – Я расстроен.
– Еще час назад я бы сказала, что у тебя отличное настроение, – проворчала Ольга.
– С тех пор кое-что произошло.
– Что же? – хихикнула глупая Ольга. – Ты отлучился из спальни всего на пять минут...
– Вот тогда и произошло, – пожал плечами Николай, по-прежнему избегая смотреть сестрам в глаза. – Я кое-что нашел.
Мила мгновенно выпрямилась, словно ее ударили между лопаток, Ольга же легкомысленно переспросила:
– Нашел? Что же? Кошелек?
– Я нашел, Ольга, твою сумочку. Ту, которую у тебя якобы украли во время похищения.
«Господи, да он не виноват!» – про себя воскликнула Мила, не зная, то ли сердиться, то ли радоваться. С одной стороны, надо было радоваться, потому что Ольга любила этого засранца и была бы просто раздавлена, окажись он мошенником. С другой стороны, Мила уже прикидывала, как половчее сдать Николая милиции, чтобы все дело, закрученное вокруг нее, начало стремительно раскручиваться в обратную
