– Короче, – начала Лариса, насыпая в свою чашечку пять ложек сахара, – вчера я, пьяная в сосиску, поехала к Орехову домой прогонять Леночку. Это когда ты выставила меня из дома.
– Я хотела тебе только добра и позже объясню, как это связано с твоим выдворением.
– Да ладно, – махнула рукой та. – В общем, я поймала машину и, кажется, потом не заплатила шоферу.
– Отлично, просто отлично! Надеюсь, он не накостылял тебе для затравки?
– Нет, он оказался очень милым человеком и отпустил меня с миром. Помнится, в качестве возмещения ущерба я его поцеловала.
– А! Ну, тогда забудь и не терзайся. Поцелуй пьяной женщины дорогого стоит – он всегда искренен, бескорыстен и потому сладок, как халва.
– Хорошо, если тот шофер считает так же, – пробормотала Лариса.
– Итак, ты приехала к Орехову. Позвонила в звонок...
– Ничего подобного. В звонок я не звонила. Там кодовый замок, я спьяну перепутала цифры, и дверь в подъезд не открывалась.
– У-у! – протянула Мила. – Выходит, ты стала кричать под окнами?
– Как ты догадалась?
– Ну... Исхожу из собственного опыта.
– Ладно. Я кричала под окнами. Рассказать, что я кричала?
– Нет-нет, – отмахнулась Мила, – лучше пусть твой рассказ будет покороче. У нас очень мало времени. Каждая минута проволочки укорачивает жизнь моей сестры.
– Да? – удивленно переспросила Лариса. – Ну, ладно: короче так короче. Леночка сбросила на меня кастрюлю с борщом. Я кинула кастрюлю обратно, но не попала. Вернее, попала, но не туда. Не добросила.
– Действительно, обидно, – посочувствовала Мила.
– Ну, тут уж дверь в подъезд сразу открылась. Там среди соседей была одна девица... Она оказалась так похожа на Леночку!
– И ты?..
– Я ее отметелила. Какой-то дядька вышел на улицу с газовым пистолетом. Я отобрала у него пистолет.
– Зачем? Защищаться?
– Ну да! Я метнула его в Орехова – он как раз вышел на балкон. На этот раз попала. Правда, по руке, а если бы по голове – убила бы, наверное. Думаю, теперь он меня никогда не простит.
– То есть ты ушла, так и не встретившись с противницей лицом к лицу?
– Не встретившись, – кивнула Лариса. – Но, уверяю тебя, эта выдра здорово испугалась.
– Могу себе представить. Теперь слушай меня. Смирись с мыслью о том, что Орехова ты потеряла.
– Он что, хочет к тебе вернуться?
– Гораздо хуже. Он хочет меня убить. Я должна это доказать. С твоей, кстати, помощью. И как только докажу, его сразу же посадят в тюрьму. Надолго. Его и Дивоярова. И еще Лушкина. А может, заодно и Отто Швиммера.
– Господи, а лысый-то как вляпался? Он такой безвредный!
– Может быть, ты положила на него глаз? – с подозрением спросила Мила.
– Дуся рассказывала, что у него потрясающе щекотные усы!
– Фу, Лариса! Я рассказываю тебе про то, что Орехов – убийца!
– Кого же он убил?
– Меня! То есть пять раз покушался. Можешь себе представить?
– Знаешь что? Расскажи-ка мне все толком, – предложила Лариса. – Я хоть и получилась у родителей длинноногой блондинкой, при рождении мне обломилась капелька мозгов.
И Мила принялась повествовать. На все ушло минут пятнадцать. Лариса слушала молча, не ахала, не переспрашивала, чем завоевала безоговорочное расположение рассказчицы.
– И что мы теперь должны делать? – спросила Лариса. За это «мы» Мила ее сразу зауважала.
– Мы должны поймать Лушкина, запугать его и выколотить из него всю правду. Кто, почему, за что и как раздобыть улики? Должны же они знать свои слабые места!
– Ты – их слабое место! – воскликнула Лариса. – Неужели ты не понимаешь? Раз они так страстно хотят тебя прикончить, значит, ты и есть самая главная улика.
– Улика чего?
– Ну... Именно это мы и узнаем у Лушкина. Только надо хорошенько подумать, чем его взять.
– Может быть, он боится боли? – предположила Мила. – Тогда мы покажем ему щипцы для загибания ресниц. Это приспособление выглядит очень страшно, ты не находишь? Если у тебя нет, мы купим в какой- нибудь галантерее.
– Отличная мысль! И еще можно сделать вид, что мы мучаем Трезора. Лушкин ужасно чувствительный!
– Я заметила. Мне кажется, он того...
– Чего? – не поняла Лариса.
– Ну... Он пудрится, и все такое. Правда, это как-то не вяжется с Дусей...
– Могу тебе объяснить, почему он пудрится, – отмахнулась Лариса. – Он лицо обжег. Говорит, открыл кастрюльку и сунул туда нос. Его обдало паром, вся кожа слезла...
– Знаю! – прищелкнула пальцами Мила. – Знаю, почему у него с физиономии вся кожа слезла! Это в него Софья «Магиохлором» прыснула! А мы-то с ребятами ей не поверили! Значит, человеком в колготках был Лушкин! Ага, теперь я знаю, как с ним разговаривать! – Она вскочила с места и засобиралась. – Зайдем сначала за щипцами для загибания ресниц, а потом в хозяйственный за «Магиохлором». Купим самую большую бутылку для устрашения. Увидишь, как он задергается, как только почувствует тот самый запах из бутылки, который в его сознании наверняка связан со страшной болью!
– Учти, прежде чем угрожать, надо будет его связать по меньшей мере! – предостерегла Лариса. – Хоть он с виду и маленький, словно поросенок, но силен, сволочь. Он пьяную Дусю недавно внес на второй этаж, сгрузил на кровать и даже не запыхался!
– Значит, нам помогут веревки и эффект неожиданности, – констатировала Мила. – Кстати, самое главное: ты в курсе, где сейчас Лушкин?
– Думаю, в городе. Он собирался зубы лечить, так что, скорее всего, нужда пригнала его в цивилизованный мир.
– А ты знаешь, где его цивильная квартира?
– А то. Я знаю так много, что Орехову и не снилось. Надо же, до сих пор не могу поверить, что он – потенциальный убийца.
– Может быть, и не потенциальный. Кто-то ведь убил Сашу Листопадова. И этот кто-то – один из них! Кстати, Орехов в тот день приходил ко мне. Единственный раз предложил помощь. И то только потому, что его Ольга вынудила.
– Хорошо, что я узнала правду после истории с Леночкой! – призналась Лариса, набирая номер телефона. – В противном случае тебе было бы гораздо сложнее сделать меня своей союзницей.
– Кому ты звонишь?
– Приятелю диск-жокею. Он живет тут неподалеку. Поможет нам, если понадобится.
Когда приятель диск-жокей появился на пороге, Мила не удержалась и воскликнула:
– Мы что, возьмем его с собой?! У Лушкина раньше времени случится инфаркт!
– Успокойся, мы его не возьмем! Мы научим его правильно обращаться с Трезором, чтобы исторгать из собачки необходимые звуки.
Диск-жокей был молод, тощ и развязен. Кожаная куртка, судя по всему, оказалась надета на голое тело. Ржавые волосы с помощью воска были уложены в прическу «Солнышко». Вокруг головы торчали веселые лучики, а в ноздрю была вдета серьга размером с брелок для ключей.
– Гляди, Петька, кладешь собачку на спину и начинаешь гладить. Потом резко убираешь руку и...
Раздался остервенелый визг. Это Трезор протестовал против того, что удовольствие столь внезапно закончилось.
