– Так это что – явка с повинной?!
– Ты сама начала, – обозлился Алексей. – Если бы ты не позвонила со своими угрозами, ничего бы не было. Я не собирался посыпать голову пеплом. Ну, подумаешь, загулял. С каждым мужиком такое хоть раз в жизни случается! Правда же, Дима?
Грушин, к которому по очереди апеллировали супруги, делал вид, что он оглох, ослеп и к тому же страшно проголодался. Печенье улетало со свистом, он только успевал доставать его из пачки. Сообразив, что поддержки не дождаться, Алексей снова повернулся к жене и увидел удивительные перемены. Она явно повеселела, а глаза ее заискрились:
– Получается, что ты встретил другую женщину, да?
– Что значит – встретил? – насторожился Алексей. – Просто так получилось, вот и все. Это подлая мужская природа, все жены о ней знают. И прощают, между прочим... Что? Ну что такое?
– Лешка, я так счастлива, – сказала Лена и накрыла ладошкой беспокойно ерзавшую по столу лапу мужа. – Мы теперь разойдемся, как порядочные люди!
– Почему это – как? Мы что, непорядочные? – пробурчал он и тут же взревел: – Как это – разойдемся?!
– Ч-ч-ч! – вмешался Грушин, держа за щекой половину печенья. – Не забывайте, что здесь ребенок. Напугаете Машку. И кота.
Впрочем, за кота можно было не волноваться – он по-прежнему сидел на подоконнике и невозмутимо ел фикус. Концы листьев с одной стороны были варварски изжеваны.
– Как это – разойдемся?! – жутким шепотом повторил Алексей, навалившись на стол.
– Я тебя предупреждала, что прощу все, кроме измены? – серьезно спросила Лена, тоже понизив голос.
– Предупреждала. Но это не измена, – твердо заявил муж. – Это глупая ошибка. И ты не можешь разрушить нашу семью просто потому, что я один раз сглупил.
Лена выразительно хмыкнула.
– Ну, не один раз, – отрывисто бросил он. – Но это не считается. Я же не по разным женщинам бегал!
– Боже мой, Леша, мне все равно, – заявила Лена. – По одной или по разным... Я хочу от тебя уйти. Я уже решила.
– Да? И куда же ты пойдешь? – иронически воскликнул Алексей.
– Да вот к Антону, – Лена махнула рукой в сторону комнаты. – Он в меня влюбился.
– Ты мне с ним изменяла? – помертвевшим голосом спросил Алексей.
– Нет, не изменяла. Я с ним только вчера познакомилась, да было бы тебе известно. И я говорю о чувствах, а не об измене!
На кухне воцарилась тишина. Алексей некоторое время кусал нижнюю губу, нагнав тучи на чело, потом недоверчиво спросил:
– То есть рогов у меня нет?
– Леша! – застонала Лена. – Рогов у тебя нет, но ты твердолобый, как баран!
– То есть ты меня прогоняешь? – продолжал допытываться тот.
– Я тебя отпускаю, Леша, – поправила Лена, наблюдая за ним, как за тревожным индикатором: если тот зашкалит, случится взрыв.
Алексей задумчиво посмотрел на холодильник, после чего странным размягченным тоном сообщил:
– А ведь Наташка обрадуется, что я освободился.
– Ты что, место в автобусе? – возмущенно воскликнул Грушин, не в силах больше сдерживать себя.
У него в голове не укладывалось, как можно вот так, в один присест, уничтожить семью? Пока он пил чай, эти двое решили разорвать брак, который заключали в здравом уме и твердой памяти, да еще и по любви.
– Знаете что? Не морочьте мне голову. Место не место... – воскликнул Алексей. – У вас у всех тут рыльце в пушку.
Никакой злости в его голосе не чувствовалось. Было ясно, что он примеривает на себя роль свободного парня, и роль эта ему однозначно нравится.
– Я завтра вернусь домой, – сообщила Лена. – Как раз под выходные. Ты посидишь с Машкой, а меня на два дня отпустишь. Я должна уладить свои дела и во всем разобраться. Потом решим, как будем жить дальше.
– Машку я могу сегодня забрать, – сказал Алексей с радостным возбуждением. – Моя мать вечером приезжает, специально чтобы с внучкой побыть. Так что можешь все выходные делать, что тебе вздумается.
Сказав это, он тут же представил, что оставляет жену другому, и глаза его на секунду блеснули животной ревностью. Но, вспомнив о Наташе и о собственной нежданно свалившейся на него свободе, он сразу успокоился и даже потер руки:
– Ну-с, господа, может быть, пришло время собраться всем вместе за одним столом и попить чайку? В конце концов, мы же интеллигентные люди!
Грушин скрипнул зубами. Кажется, он один был недоволен происходящим и чувствовал себя ужасно среди этой вакханалии всеобщего лихорадочного счастья. Лена сразу поняла, что на душе у двоюродного дяди скребут кошки, и, пока остальные с шумом, гамом, визгом и мяуканьем тащили в гостиную кухонный стол, она зажала Грушина в угол и заговорщическим тоном сказала:
– Дима, мы сегодня все уедем, но ты недолго будешь один. Люба собрала чемодан и купила билет на поезд. Сегодня ночью она выезжает. Значит, завтра утром будет у тебя. Ты готов к тому, чтобы изменить свою жизнь раз и навсегда?
– Уже завтра? – удивился Грушин, сразу позабыв о своем негодовании и чувствуя, что от страха у него онемели пальцы.
– Не вздумай сказать, что ты не готов. Сердце моей подруги давно разбито и собрано из маленьких кусочков. Так что ты должен обращаться с ней бережно. Обещай мне!
– Обещаю, – торопливо ответил Грушин, чувствуя себя так, словно он дает клятву, скрепленную кровью, нарушить которую не сможет уже никогда.
Позже он не раз вспоминал этот день. Вероятно, именно тогда ангелы, ответственные за чувства смертных, недоглядели, и вирус любви, хранящийся за семью печатями, вырвался на свободу, разлетевшись над миром миллиардом крошечных спор, которым нужно было всего ничего, чтобы прорасти, – улыбка, жест, случайный внимательный взгляд или неверно записанный адрес...
Глава 4
– Пока я буду в Праге, ты освободишь квартиру, – словно между прочим сказала Амалия, поправляя двумя руками прическу перед зеркалом.
На ней было алое платье с широкой юбкой, похожей на колокол, и яростно цокающие туфли на шпильках. Наверное, из-за того, что жена была так красива, сцена напомнила Астраханцеву эпизод из какого-нибудь кино про развод.
Он стоял в коридоре в старых тренировочных штанах и растянутой футболке, небритый и совершенно спокойный. Если это и кино, он-то уж точно не комедийный персонаж. Комично выглядела именно Амалия со своими попытками сделать из проблемы пустячок.
– Интересно, как ты себе это представляешь? – спросил он.
– Соберешь чемодан и поедешь в свою «двушку». Ты там весной обои поклеил, потолок побелил. Вот и пригодилось! Вещей у тебя немного, так что, полагаю, к завтрашнему дню управишься.
– По-моему, ты забыла, что поселила в моей «двушке» свою племянницу, – напомнил Астраханцев, прикинув, что собраться ему действительно ничего не стоит. Вот только книги...
– Ах, да. – Амалия нахмурилась, перестав на секунду копаться в сумочке. – Фу, как некстати. Зачем я это сделала? – спросила она сама у себя.
– Из жадности, – подсказал Астраханцев. – Ты берешь с бедной девушки арендную плату.
– Ничего, не развалится, – жестко ответила его красавица-жена. – Приехала работать, пусть работает. Нет, Дмитрий, совершенно невозможно, чтобы ты оставался тут. Как порядочный человек ты просто обязан освободить жилплощадь.
