их едва слышал. Они обсуждали возможность крупной аферы. Или криминальной операции, называйте как хотите. И речь шла о вас.
— Серьезно? Вы услышали мою фамилию?
— Нет. Они вообще говорили лишь «он, его, ему» и так далее. Но одна из женщин в конце бросила фразу: «И пусть тогда Родион хоть коммуникациями занимается, хоть редиску выращивает». Знаете, я, конечно, не Эркюль Пуаро, но сочетание вашего редкого имени с такой специфической сферой деятельности… Я сразу понял, что речь о вас идет.
— Склонен с вами согласиться, — процедил Марьянов. — Я пятнадцать лет в бизнесе и больше ни одного Родиона не знаю. А что за афера? Давайте рассказывайте. Вы меня прямо заинтриговали.
— Я дословно весь разговор восстановить не могу, — засопел Соловьев.
— Тогда почему вы, собственно, решили, что те, кого вы подслушали, занимаются криминалом? Ну, сказали гадость, с женщинами это часто бывает.
— Ничего подобного. Мне трудно объяснить… Впечатление складывается из отдельных реплик, интонаций. Но я понял одно — этим дамочкам нужен ваш бизнес и ваши деньги. Одна из них, как я понял, заказчица. Она объясняла второй, которая является исполнителем, что откладывать больше нельзя, времени нет, срываются планы, связанные с большими деньгами. И поэтому вторая, исполнитель, должна в ближайшее время выполнить обещанное и устроить вам серьезные проблемы, на которых вы крупно погорите. Какие именно, они не уточняли, видимо, еще раньше обо всем договорились.
— Занятно, — пробормотал Марьянов, лихорадочно размышляя, врет Соловьев или нет. И если врет, зачем ему это нужно.
— Вторая женщина посетовала, что готовить такую хитрую операцию сложно, что планировать все надо очень тщательно. Говорила, что сойтись с НИМ так близко, как хотелось бы, не успела, что, если ОН что-то заподозрит, подобраться к НЕМУ будет вообще невозможно.
— Думаете, ОН — это я?
— Похоже на то, — грустно вздохнул Соловьев. — Это точно криминал, у меня на него нюх.
— У вас еще и обоняние сильно развито?
— Нет, это я в переносном смысле. Всякие противозаконные деяния чую за версту. Мне вообще надо было в сыщики податься. Но работа опасная и оплачивается плохо.
— А кто эти женщины? Надеюсь, вы поинтересовались их внешним видом? Как выглядят? Особые приметы?
— Да не видел я их! Сейчас расскажу почему. Их голоса я четко различал, но народу за столиками и у стойки сидело очень много, среди них немало женщин, пришедших вдвоем, поэтому было непонятно, кого именно я слышу. К тому же видимость мне ограничивали очень широкие колонны. Поэтому, когда из их реплик я понял, что они собираются уходить, решил их выследить. Но к тому моменту уже прилично набрался, поэтому, вскочив, случайно опрокинул столик. Ко мне подбежали бармен и охранник. Охранник думал, что начинается драка, а бармен — что я собираюсь убежать, не заплатив по счету. Пока я с ними разбирался, женщины ушли.
— Господи, зачем вы пьете? Вам действительно нельзя пить!
Соловьев в знак согласия покорно кивнул головой и горестно развел руками.
— Вы что-то еще можете вспомнить?
— Вроде бы нет. Хотя… Постойте, вы спрашивали про особые приметы. Но я слышал только их голоса, поэтому могу сказать лишь, что это не юные, но довольно молодые женщины, в пределах двадцати пяти — тридцати лет, может быть, чуть постарше. Хотя это, конечно, личные ощущения, так что утверждать не стану.
— Еще что-нибудь?
— Я вот сейчас вспомнил. У второй, которая мне показалась исполнителем, пару раз словечко такое сленговое промелькнуло — заморочка. В смысле — проблема.
— Его многие молодые употребляют…
— Многие, — согласился Соловьев, — но у нее это словечко в обиходе. Она его несколько раз в коротком разговоре произнесла. Подумайте, вдруг это вам напомнит кого-нибудь. В общем, я все рассказал, а уж вы сами решайте, как поступать.
— Слушайте, а вы не врете насчет своего феноменального слуха? — не выдержал и все же спросил Марьянов. — Может, вам все это просто спьяну привиделось, точнее — прислышалось?
— Нет, — твердо ответил Соловьев. — К сожалению, это правда. У меня слух, как у суслика. Я иногда такое слышу — думаю, лучше бы вообще быть глухим.
— Ладно, Саша, в любом случае спасибо. Предупрежден — значит вооружен.
— Не за что. Если информация пригодится, буду рад. Но, как я уже говорил, еще больше буду рад, если вся эта история выеденного яйца не стоит.
Домой Марьянов ехать расхотел и решил немного погулять, чтобы хорошенько обдумать услышанное. Две таинственные женщины встревожили его. Если питерский рекламщик говорил правду, есть вероятность, что у него, у Родиона, хотят отнять бизнес. Или серьезно повредить ему. Так или иначе, он должен быть готов ко всяким неожиданностям.
Впрочем, ему не впервой отбивать подобные атаки. Завтра с утра он предпримет все необходимые меры по обеспечению безопасности. Марьянов стал думать, какие конкретно, и немного успокоился.
Ноги сами несли его по улице, он проскакивал остановки, скамейки, магазины… Лишь наткнувшись на участок тротуара, огороженный желтыми лентами, остановился и словно очнулся. Под лентой сидела серая кошка — тощая и исполненная благородства. Она смотрела на Родиона усталым мудрым взором. Мол, куда несешься? От себя не уйдешь.
Марьянов вздохнул. На самом деле он бежал от одной-единственной пакостной мысли. Эта мысль сразу постучалась в его сознание, но он не хотел ее пускать. Дело в том, что это словечко — «заморочки» — очень любила употреблять к месту и не к месту его секретарша Карина Крупенникова. Родион вспомнил ее чарующие глаза, улыбку, крошечные ямочки на щеках и вздохнул. Пока он не был готов делать далеко идущие выводы. Но быть настороже просто обязан.
— Ну, подружка, как дела? — Голос Маши Зарецкой звучал в трубке как всегда бодро и уверенно.
— Ой, не спрашивай!
— Что такое, все плохо? — испугалась Маша.
— Наоборот, все очень хорошо. В сентябре я стану штатным сотрудником в одном из отделов, менеджером по коммуникациям. Представляешь? Гип-гип ура!
— Каринка, ты умница! Я так рада за тебя. Говорила же, тебе стоит только захотеть. Полюбила коммуникации?
— Я от них без ума. Хотя здесь тоже есть всякие заморочки, но это меня уже не пугает. И еще. Ты оказалась абсолютно права, Марьянов — классный мужик.
Услышав, как Маша многозначительно хмыкнула, Карина тут же уточнила:
— В смысле — замечательный и понимающий руководитель. Короче, давай на днях встретимся, я тебе все подробно расскажу.
— Договорились. Мой как раз в командировку улетает на неделю. Пора кое-что рассказать тебе о Марьянове и его бизнесе. Но это не по телефону.
— Тогда до встречи. И имей в виду, я теперь, благодаря тебе, счастливый человек.
— Ладно, счастливый человек, только не расслабляйся. Тебе еще вверх по служебной лестнице карабкаться — ого-го сколько!
— Обещаю не расслабляться. Ой, босс идет! Кладу трубку, чао!
Карина звонко поцеловала воздух возле телефонной трубки и шмякнула ее на аппарат.
«Виновна или нет?» — подумал Родион Марьянов, шагнув в приемную. И посмотрел на свою секретаршу новыми глазами. В ее чересчур невинном взгляде ему почудилось коварство. Женщины умеют, черт побери, лишать покоя…
— Принести вам чаю? — спросила Карина, выкладывая на его стол бумаги, требующие срочного внимания.
— Принесите, — буркнул он и, когда она вышла, принялся расхаживать по кабинету.
