никак не могла вспомнить – с чем именно.
Письмо оказалось от тетки Натальи – дальней родственницы, которая собиралась прислать сына в Москву и спрашивала, не найдется ли для него в столице какой-нибудь работы. Письмо показалось мне глупым. Особенно подозрительным было то, что почти весь второй лист остался чистым, на нем тетка Наталья написала заключительное предложение и поставила свою подпись.
«Может быть, это тоже своего рода загадка?» – подумала я. Теткиного почерка я не помню решительно, поэтому можно смело предположить, что это письмо написал... Кто его написал? Да кто угодно! Я решила нагреть лист на огне в надежде, что там выступят буквы, написанные тайными чернилами. Мысль прогладить лист утюгом в голову мне почему-то не пришла. Отложив это важное мероприятие до вечера, я вновь сосредоточилась на вложенной в кулинарную книгу записке. Еще бы! Странный рецепт кофе, писанный будто бы в бреду. Разве капуччино варят прямо с сахаром? Насколько я помню, он всегда несладкий. И почему его надо пить в районе Колумбии? Может быть, мне таким образом намекают, что неплохо бы куда-нибудь уехать? На край света? И спрятаться там?
Нет, скорее всего, записка зашифрована. Может, надо читать только каждую вторую букву? Или каждую третью? Я взяла лист и карандаш и принялась за дело. Ничего не вышло. Чего я только не вычеркивала из текста – получалась все равно полная белиберда. Тут я вспомнила, что мой первый муж, Егор Берингов, обожал расшифровывать все, что было зашифровано. Вместе со своим приятелем профессором Кашкиным они написали компьютерную программу, в которую было достаточно ввести текст, чтобы та сразу же ответила – шифр это или нет. А потом, естественно, расшифровывала его. Может, преодолеть чувство вины перед Егором и позвонить ему? Не думаю, что он откажет мне в просьбе. А вдруг он и не особенно злился на меня. Ведь мы даже не поговорили о моей измене! Впрочем, ситуация была особенной, и я решила стать выше низменных эмоций. Правда, звонить Егору из дому мне не хотелось. Я была убеждена, что телефон кто-то прослушивает. Тем более Валдаев придерживался того же мнения. Надо было снова топать к телефону-автомату.
Пальто, насмерть испорченное в Ведьмином болоте, пришлось заменить на зимнюю куртку. В ней я чувствовала себя школьницей, выбегающей из дома погулять. Лифт, как всегда, был весь в трудах. Я потопталась возле дверей, потом махнула рукой и, по укоренившейся традиции, побежала бегом вниз. Миновав один пролет, я так резко затормозила, как будто передо мной, как в виртуальной игрушке, внезапно выросла стена.
Почтальон лежал возле мусоропровода лицом вверх. Он был убит точно так же, как и профессор Усатов, – одна пуля выпущена в сердце, другая в голову. «Нет, только не это! – подумала я, приседая от страха. – Пусть лучше кто-нибудь другой найдет тело и сообщит в милицию. А я не стану!» Надо было проверить, действительно ли почтальон мертв. Не притворяется ли он случайно? Может быть, дырки сделаны нарочно, чтобы попугать меня? Я протянула было руку к его шее, но тут же отдернула и попятилась. Нет, это выше моих сил!
Я заставила себя повернуться и продолжить спуск. Если почтальон мертв, то ему абсолютно все равно, когда его найдут – раньше или позже. Я вышла на улицу и на полусогнутых ногах пошла по тротуару. Путь мой лежал как раз мимо отделения милиции. «А что, если по лестнице побегут дети? – подумала я. – Они наткнутся на убитого и испугаются до смерти». С огромной неохотой я отворила знакомую дверь и вошла внутрь.
Узнав меня, дежурный капитан поменял цвет лица и стал похож на пасхальное яйцо, выкрашенное луковой шелухой. Я надеялась, что это мгновенное преображение не сильно отразится на его здоровье.
– Что у вас опять? – выдавил он из себя, шевеля ноздрями так активно, как будто от меня пахло помойкой.
– Мне показалось, что в нашем подъезде стреляли, – мрачно заявила я.
Капитан некоторое время молча глядел мне в лицо, потом ровно сказал:
– Никаких сигналов к нам не поступало.
– Мне показалось, что на лестничной площадке между этажами кто-то лежит, – продолжала упорствовать я.
– Труп? – ласково спросил капитан, и я, мелко кивая, подтвердила:
– Труп.
– Очень хорошо. И в нем две дырки.
– Две, – подтвердила я.
– Стреляли в сердце и в голову?
– Это ничего не значит, – ответила я, начиная раздражаться по-настоящему. Терпеть не могу, когда меня считают дурой. – Я даже знаю, кто убит.
– Да что вы говорите?
– Да. Это почтальон, который разносит заказные письма.
– Ага! – Капитан обрадовался так, как будто я открыла ему место захоронения древнего клада. – И незадолго до того, как пасть в подъезде от руки неизвестного убийцы, он приносил вам заказное письмо?
– И что с того?
– То есть все, кто к вам приходят, получают две роковые пули? Что называется, не отходя от кассы? Может быть, это вы такая кровожадная?
Я посмотрела на его насмешливую физиономию и почувствовала, что да, действительно, во мне просыпается кровожадность.
– Если вам неохота проверять сигналы, поступающие от населения... – начала я, зная, какое впечатление оказывает на служивых людей бюрократический слог. Капитан тут же попался.
– Ладно, давайте прогуляемся, здесь недалеко.
Он встал и потянулся за верхней одеждой. Мне сразу стало как-то не по себе.
– Может, я пойду по своим делам? – тут же изложила я, на мой взгляд, вполне приемлемый план. – А вы там как-нибудь сами.
– Ну уж нет! – взревел капитан, подскакивая ко мне, словно бойцовский петух. – Шагом марш на место происшествия!
Мы вышли на улицу друг за другом. Первым шагал капитан, а я плелась за ним, как понурый ослик за резвым хозяином. Затем случилось то, чего я, собственно, так боялась. Труп исчез, как будто его и не было. Потоптавшись на указанной мной площадке и даже заглянув в мусоропровод, капитан посмотрел на меня и внезапно подобрел.
– Дома есть кто? – спросил он меня голосом, каким разговаривают с несмышлеными ребятишками.
– Не знаю, – ответила я довольно злобно.
Будет еще меня жалеть! Очень надо! После первого же звонка дверь открыл лже-Туманов. И когда он только успел вернуться? Узнав капитана, он взъерошил волосы на затылке и спросил:
– Надеюсь, ничего криминального?
– Опять труп померещился, – уныло сказал капитан, будто бы уже было доказано, что я страдаю галлюцинациями, а он явился, чтобы скорбеть по этому поводу.
Туманов номер два кашлянул и, по-моему, не нашелся что ответить. Зато капитан, страшная сволочь, подобрал отличные слова для прощания.
– Что ж, сочувствую, – сказал он и, хлопнув меня по спине, отправился восвояси.
Когда мы остались наедине, самозванец устало спросил:
– Ну, и что ты скажешь?
– Почтальон лежал между этажами.
– Почтальон? Почему почтальон?
– Откуда я знаю?
– Он твой знакомый?
– Не говори глупостей! Просто он принес мне письмо от тетки Натальи. Кстати, Паша Скоткин его видел.
– Опять? Ты специально припутываешь его к своим трупам, чтобы все истории выглядели как можно менее достоверно?
– Но что я могу поделать, если Паша действительно видел почтальона! – закричала я. Затем уже
