– Да знаю я, кто она! – нервно дернув ногой, я поморщилась от колючей боли, – Только не понимаю, какого Сви… Зачем она тут!
Теньячка с нарочито равнодушным видом отвернулась, предоставляя парню возможность самому все обьяснить.
– Итка, не хочу тебя пугать…. – смущенно протянул спутник.
Видят ветра, как же я не люблю эти слова! Обычно с них начинается все самое страшное и не исправимое. Да еще выражение Граева лица, будто уже за меня веночек по воде пустил и поминальные слёзы пролил. Собрав всю волю в кулак я нарочито грубо буркнула.
-Ну и когда я умру?
Из глаз, вопреки всем усилиям брызнули слезы.
– В смысле? – окончательно растерявшись, спутник рассеянно на меня уставился,
– Ну умру когда? – я уже вовсю всхлипывала, – ты на меня так смотришь, как будто уже никакой надежды нет!
– Да Свий с тобой, – сообразив наконец, отмахнулся Грай, – тебе до «умру» еще зим пятьдесят, если раньше голову кому в пасть не сунешь, из любознательности. Мол, сколько там у волчня зубов, посчитать.
Очень смешно, – я шмыгнула носом, размазала слезы ладонью, – Ну так о чем поговорить хотел тогда?
Тут такое дело… – спутник снова запнулся. – Я должен тебе кое что рассказать, вернее, кое в чем признаться…
Я ждала, даже не пытаясь подняться. Нога на этот раз разнылась как никогда.
Парень набрал воздуха, словно перед прыжком в реку и резко выдохнув, спросил:
– Итка, ты не задумывалась, почему я тебя никогда не пробовал лечить?
Глава 33
Ну-у-у… – я на секунду задумалась, – потому что, если на морочье наложется какое-нибудь другое колдовство, может Свий знает что получиться. Не знаю, рога с копытами, наверное, не проклюнутся, но чует сердце – хуже станет.
-Вот! – спутник обличающе ткнул в меня пальцем, – Только откуда ты знаешь? Я же тебе ничего такого не говорил!
-Ап… – я уже открыла было рот, дабы разразиться гневной тирадой по поводу короткой травничей памяти, и только тут сообразила что он прав. С тех пор как шкатулку открыла, да ногу второй раз сломать попыталась, Грай лишь немного волшбовал, что бы морочью разгуляться не дать. И больше не пытался даже. Смутившись, я вхолостую щелкнула челюстями на полуслове и вопросительно уставилась на спутника.
-То-то же! – Парень самодовольно ухмыльнулся, – Только вот главная загвоздка, что я и сам не задумывался. И нога сколько раз у тебя болела, и сознание ты теряла, а ведь даже не дернулся. Все травками да настоями хвори пользовал. И только когда с Шастой повстречался…
Я покосилась на теньячку. Девица заинтересованно дернула длинными ушами, прислушиваясь. Поймав мой взгляд, демонстративно отвернулась. Сорвала травинку, рассеянно оглядела, сунула в рот, и тут же скривилась и зашипела, отплёвываясь от горького метёлочника.
Не удержавшись, я скептически хмыкнула, за что и заработала особо мрачный взгляд.
-Ит?
-Да слушаю, слушаю, – я развернулась к спутнику, – ну так что дальше?
А дальше…
Пламя свечи колебалось от сквозняка, очерчивая на стенах причудливые тени. Середина ночи была уже близко, и дело оставалось за малым – попрощаться.
Зиновий, в волнении то и дело запускал руки в окладистую бороду, изредка вырывая по волосинке. В сенях давно ждали, собранные сумки, а старый маг все никак не мог найти в себе силы уйти. С улицы раздалось раздраженное ржание. У крыльца нетерпеливо приплясывал гнедой кованский жеребец. Вроде все готово для того, что бы бросить тихую жизнь Залесского травника и попытаться изменить судьбу еще раз. А так не спокойно на сердце!
Грай невольно прислушался к ржанию. Дорого стоили халифатские кони, но и цену оправдывали сполна. Не останавливали их непогода и бездорожье, а уж о силе и злобности этой породы и вовсе легенды ходили. Мол, не то, что волка, волчня затопчут и не пугнутся. Правда, проверять гнедого на травле местных хищников ни кто и не собирался. Главное что бы седока до Антары домчал в целости и сохранности. Травник перестал, наконец, терзать бороду и в который раз тяжело вздохнув, развернулся к ученику:
-Все помнишь?
Парень поморщился.
-Мне уже ночью скоро начнет ваша карта сниться. В кошмарах.
Зиновий неожиданно вспылил.
-Да пойми, дурья твоя башка! Все! Закончились шуточки! Еще немного и твари свиевы с мороками да волчнями в окна к нам полезут! И если у меня не выйдет….
В дверь заколотили так, словно стучавшего те самые мороки за зад ухватить пытались. Распахнув створки, Грай чуть не столкнулся лбом с младшим старостиным сыном. Второпях, мальчишка даже не побоялся без спроса ворваться в избушку травников. Бухнулся на колени посреди горницы и заполошно зашипел:
– Уходить, уходить надобно! Люди чужие в деревне, вас спрашивают.
Зиновий с несвойственной ему прытью метнулся к крыльцу, подхватывая сумки. И уже свесившись с коня, с силой хлопнул ученика по плечу.
– Помни, если не вернусь, на тебя одного вся надежда!
Парень поморщился, но смолчал. Последние месяцы учитель вел себя настолько странно, что уже начали закрадываться справедливые подозрения, в душевном спокойствии старого мага. Запершись в своей комнате, Зиновий всю весну чертил какие-то карты и графики, перебирал старые записи и в край загонял ученика свалив на того все насущные дела. Молодой травник, особо не вникал в сложные теории строения мира. И из всех бесконечных лекций вынес только пару особо назойливых мыслей. «Без магии Каврия погибнет» и «В мертвых землях все началось, там и закончиться должно». Только вот куда-то бежать и срочно спасать мир, парень желанием не горел. Посему, захлопнув за учителем дверь, больше волновался за то, как старик доедет до Антары, и не приключится ли что в пути.
Как и следовала ожидать, незваные гости пожаловали быстро, едва успела осесть в лунном свете, поднятая кованским жеребцом дорожная пыль.
Синеглазый клирик, доводя до бессильного бешенства, и не ленясь повторять одни и те же вопросы по десятку раз, пытался дознаться куда подевался Зиновий. Как ни странно, но ученика в подвалы ордена не потащили и даже через пару дней оставили в покое. Не иначе как в качестве наживки для учителя, дабы вернуться не поостерегся.
А потом потянулись недели тревожного ожидания. Скорее от скуки, чем из излишней любознательности, Грай залез в записи старого травника. Увлекся а потом и ужаснулся, осознав, наконец, истинный масштаб бедствия
В бытность магом Кресповского форта, Зиновий откопал в местной библиотеке старинные свитки с письменами грифонов. Птицекрылые еще за пару десятков зим до не начавшейся войны, официально устранились от дел государства, покинули все до того занимаемые должности и посты, и вернулись в свои высокогорные селения. Объяснений этим странным поступкам дано не было, а единственная дорога в самый
