Сколько бы миллионов людей не погибло в Украине, называть их гибель геноцидом нельзя, так как украинцы гибли, по Малинковичу, от рук тех же украинцев. Мол, многонациональное государство уничтожало таких же многонациональных крестьян… Отсутствие факта полной гибели украинцев как этноса не позволяет ему квалифицировать эту гибель как геноцид. Факт гибели на одну четверть или на одну десятую не убеждает!
Однако сдержим эмоции и посмотрим на проблему с научной точки зрения. Следует принять во внимание, что позиция Малинковича совсем не учитывает специфики политического устройства Советского Союза как многонационального государства. Вершители его судьбы делали все возможное, чтобы Украина превратилась из страны в республику — наделенную вроде бы большими конституционными полномочиями, но на самом деле вполне подчиненную центру.
Не так трудно доказать, что наибольшая и расположенная на границе с Европой национальная республика была для руководителей евразийской державы политически опасной. Опасность сецессии вследствие волнений в самой Украине, или кризиса в центре, или появления обоих этих факторов одновременно была вполне реальной. В начале 30-х годов такой кризис в центре и на периферии уже назревал. Сталин, который всегда действовал на опережение, ликвидировал угрозу для своей власти при помощи террора голодом, направленного против украинского крестьянства, и индивидуального террора в среде украинской интеллигенции, который развернулся почти одновременно.
Факты свидетельствуют, что форма союза свободных и равноправных республик, которую приняла централизованная советская империя, сыграла с Украиной и украинцами злую шутку. Кремль вынужден был построить свое государство в такой именно форме, чтобы справиться с украинским освободительным движением не только с помощью силы, но и демагогией. Однако в Кремле всегда ощущали потенциальную опасность такой формы государственности. Кто скажет, что Сталин ошибался?
Террором 1933-го и 1937-го годов кремлевские олигархи отодвинули угрозу распада Советского Союза в далекое будущее. Однако в эпоху системного кризиса советского коммунизма эта опасность не только снова проявилась, но и реализовалась. Сфокусирование государственного террора сталинской эпохи на гражданах Украины или на украинцах, которые могли бы стать гражданами Украины (речь идет о Кубани), отозвалось на ситуации, сложившейся через много десятилетий. На переломе 80–90-х годов инициаторами направленного против Кремля движения оказались не украинцы, а граждане Российской Федерации, то есть представители государственной нации. Декларацию о государственном суверенитете первым принял Верховный Совет РФ. Борис Ельцин не мыслил, конечно, категориями национально-освободительного движения. Он хладнокровно использовал заложенные в конституционном устройстве СССР возможности в своем противостоянии с компартийно-советским центром в Кремле.
Почти одновременно с В. Малинковичем в газете «День» выступил политолог Михаил Бежецкий. Сторонники концепции геноцида должны доказать, указывал он (как и Малинкович), что украинских крестьян уиичтожали как этнических украинцев, а не крестьян или жителей определенной территории. Однако, в отличие от Малинковича, он не считал аксиомой закрепленное в Конвенции ООН от 9 декабря 1948 года политико-правовое содержание понятия «геноцид». Его выводы сводились к следующему:
1. Голодомор 1932–1933 годов является одним из наиболее страшных злодеяний в истории человечества.
2. На вопрос о том, подходит ли Голодомор под юридическое определение геноцида, нельзя однозначно ответить в связи с неконструктивностью этого понятия.
3. Чтобы мировое сообщество могло лучше противодействовать массовым уничтожениям людей, наподобие тех, которые происходили в XX столетии, надо закрепить в международном праве такое же весомое понятие, как геноцид, но более общее.
Верховная Рада и президент Украины уже обратились к международному сообществу с просьбой признать украинский Голодомор геноцидом. Пежецкий фактически предлагает, чтобы они отозвали свои обращения и удовлетворились другим вариантом квалификации сталинского преступления.
Альтернатива действительно существует. Это — понятие преступления против человечества или преступления против человечности (английское слово humanity имеет оба значения, вследствие чего термин в русском языке остается нестабилизированным). В неявной форме это понятие было заложено во Вторую (1899 год) и в Четвертую (1907 год) Гаагские конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. В них провозглашалась необходимость придерживаться «законов человечности» в ходе вооруженных конфликтов. В явной форме понятие преступления против человечности впервые использовано в приговоре Нюрнбергского трибунала. Римский устав Международного криминального суда (2003 год) квалифицирует преступление против человечности как действия, связанные с сознательным нападением на гражданское население (в форме убийства, уничтожения, порабощения, депортаций, заключения в тюрьму и т. д.).
Все признаки преступления против человечности прослеживаются в событиях 1932–1933 годов. Понятно, однако, что любая другая квалификация террора голодом при наличии понятия «геноцид» не может нас удовлетворить.
Украинский народ следует воспринимать не только как этнос, но и как политическую нацию, а Украину — не как территорию, на которой живут украинцы, а как страну. Если так подходить к событиям 1932–1933 годов, то мы должны признать геноцидом террор голодом, примененный против украинцев в УССР и на Кубани под видом хлебозаготовок.
Такой квалификации не может препятствовать то обстоятельство, что конфискация продовольственных запасов, то есть террор голодом, применялся в УССР не только против украинцев. В равной мере мы признаем факты террора голодом, направленные не обязательно против украинцев и даже совсем не против украинцев в Северо-Кавказском крае и в Поволжье. Кремль применял террор, в том числе террор голодом, во всех политико-административных частях Советского Союза, где существовала особая политическая опасность для режима.
Организовать смерть миллионов людей непросто. Это дело требовало опыта и десятков тысяч исполнителей. Отрицая сформулированный Дж. Мейсом вывод комиссии Конгресса США о голоде 1932–1933 годов в Украине, Ш. Мерль писал: «Изъятие зерна происходило, как правило, местными активистами украинской национальности. И этот факт, который с сожалением констатируется в докладе Конгресса, трудно сочетать с тезисом о геноциде».
