Разговор переходил в его стихию, где он был, как рыба в воде среди всех этих шпионских дел. Он даже позволил себе легкую улыбку.
– Эти люди считают себя обделенными и преданными. Не забывайте, их оставили умирать… но они совершили свой Исход. Так что, раскройся мы им со своей войной, еще не известно, как они поступят в этом случае…
– Неужели вы хотите сказать…
– Вероятность весьма и весьма мала, но и такого варианта развития событий исключать нельзя. Скорее всего, они пошлют нас так далеко, что и сказать-то язык не поворачивается. Но чужие тоже не дураки, и смогут найти ключики, чтобы привлечь этих людей на свою сторону, и тогда у нас начнется своеобразная гражданская война… Поэтому мы не должны оставить им никакого выбора. Только за Новоземную Федерацию и ни за кого более. Они должны столкнуться лоб в лоб с чужими в самой жестокой схватке в их истории и, когда дело начнет принимать скверный оборот, вмешаетесь вы…
– И они в порыве благодарности к нам за свое чудесное спасение и праведного гнева к Альянсу за беспричинное нападение, начинают воевать за Федерацию, – закончил мысль агента Чемберлена адмирал Силаев.
– Именно так.
– Вам не кажется, что наши действия смахивают на какую-то истерику? Я бы даже сказал – предсмертную агонию тонущего человека, хватающегося за соломинку, которая, как он точно знает, не сможет его спасти, но он все равно сжимает ее в какой-то безумной надежде… Согласитесь, этими свежими силами мы, по большому счету, уже ничего не в состоянии изменить.
– Возможно… – согласился агент, и его лицо на какой-то миг стало человечным, но потом оно вновь обрело жесткие черты. – Но мы должны использовать все возможности. Все.
– Это все?
– Да, в общих чертах. Более подробные инструкции, маршруты, позывные агентов и прочее вы получите чуть позже.
– А если мне все же не удастся вырваться?… Если меня подобьют?
– Что ж… мы попробуем другой вариант, он не настолько безупречен, но мы все равно доведем дело до конца, хотя это будет весьма трудно. Так что лучше, если это будете вы.
– Ясно. Разрешите идти? – спросил адмирал, резко развернувшись у стола своего непосредственного начальника.
– Идите, адмирал, – ответил командующий, на этот раз ни у кого не спрашивая подтверждения вопросительным взглядом.
23
Эскадру контр-адмирала Силаева привели в относительный порядок только через неделю, несмотря на то, что ремонтные службы действовали в сумасшедшем аврале. За это время произвели основной ремонт, заключавшийся в навешивании новых, повышенной прочности броневых пластин взамен раскрошенных в прошлом бою. Сверху наварили камуфлирующие конструкции, с помощью которых корабли Федерации становились похожими на суда Альянса. Когда наступит момент истины, их просто отстрелят и в ход пойдут уже родные пушки федеральных кораблей, а не их муляжи.
Не обошлось без накладок, случившихся из-за большой спешки. Один из офицеров адмирала интереса ради сравнил наварные конструкции с прототипом на фотографии и обнаружил чудовищные несоответствия: конструкции от старкрейсера наварили на линкор и наоборот. Пришлось все переделывать, потеряв на этом целый день. Но лучше потерять день, чем из-за этой оплошности – жизнь.
Кроме того, эскадру усилили пятью ударными крейсерами типа «найл» и одним полноценным авианосцем «Улей» с шестью сотнями истребителей «СУМИГ» на борту с лучшими пилотажными эскадрильями, собранными со всей Федерации.
Весь экипаж перепроверили на «чертовых креслах», выявляя законспирированных пособников чужих. В общей сложности двадцать человек экипажа сняли со всех кораблей эскадры, что всем показалось странным. На Флоте и без того существовал самый жесткий отбор.
КЕК явно перестраховывалось, что по-своему понятно, но многие считали, что они перегнули палку. И хотя никто не мог сказать со стопроцентной уверенностью, что выявленные люди – «зомби», их все же сняли от греха подальше. В таких условиях всеобщей подозрительности подвергли проверке даже весь высший офицерский состав, но среди них, к счастью, не оказалось даже подозреваемых.
Но вот наступил долгожданный день, когда перевоплотившийся флот наконец был полностью готов к выполнению поставленной задачи. Нервозность среди экипажа росла с каждым днем, как снежный ком. Все понимали, готовится что-то неординарное, а значит – сверхопасное.
На флагман, федеральный старкрейсер «Нергал», ставший шердманским старкрейсером «Чуах», стекались последние доклады о готовности служб и кораблей к прыжку.
– Сэр… поступил сигнал связи.
– Что случилось?
– Нас просят задержаться.
– Черт…
Силаев длинно и смачно выругался, но исключительно про себя. Подчиненные заметили только сжатые добела губы. Они, как и адмирал, страдали известной степенью суеверия, а подобные задержки в самом начале пути, согласно этим самым суевериям, не сулили ничего хорошего. Ведь эскадра вышла из Аномальной зоны и вот-вот должна была прыгнуть… и тут такое.
– Причины?
– К нам идет дополнительный челнок с каким-то важным грузом, сэр.
– Каким именно?
– Не говорят, сэр.
– Проклятье… наверное опять как всегда что-то забыли…
Ради того, чтобы посмотреть, чем именно забыли укомплектовать его корабль, адмирал лично спустился на нижнюю палубу. От увиденного «забытого» элемента Винсент был, мягко говоря, не в восторге. Грузом оказался человек увидеть которого на борту он ожидал и желал меньше всего.
– Агент Чемберлен?…
– Да адмирал, это я.
– Что вы здесь делаете, черт возьми?!
– Командование решило, что будет лучше, если я пойду с вами.
– Оно вас так не ценит? – не удержался от колкости Силаев.
Комитетчик лишь улыбнулся кривой ухмылкой, не найдя, что ответить, или не посчитав нужным этого делать.
– Ладно, пойдемте на капитанский мостик… – пригласил агента Силаев.
Когда, наконец, все формальности уладили, предстартовая подготовка продолжилась. Корабли начали свой разгон, набирая нужную скорость для первого из череды многих десятков предстоящих прыжков.
– Господин адмирал, все системы приведены в полную предпрыжковую готовность. Все корабли также приведены в готовность, – объявил полковник, ожидая от командира команды на старт.
Адмирал вдруг почувствовал зарождавшееся в груди возбуждение. Что-то горячее растеклось по всему телу, сбивая ритм работы сердца и мешая дышать. Это возбуждение Силаев мог сравнить только с возбуждением камикадзе, отправляющегося в свой последний полет.
«А может быть они, наоборот, спокойны, как никогда? – подумал он. – Ведь они уже мертвы, зачем еще о чем-то переживать?»
Этот вопрос показался Силаеву интересной темой для размышления.
«Отставить!» – одернул себя Винсент, пытаясь взять себя в руки. Он глубже вдохнул и медленно выдохнул, и к своей радости почувствовал, что сердце стало работать ровнее.
Подобные мысли о камикадзе и вообще о смерти в самом начале пути, согласно все тем же суевериям, не предвещали ничего хорошего. Чтобы выжить и победить, человек должен «видеть» себя после предполагаемого события.
«Все будет отлично, – успокоил себя Винсент. – Я все сделаю, как надо…»
– Сэр?…
