надо менять.
Корабли противника уходили, стволы пушек поднимались все больше, посылая уходящим горячие и бешено вращающиеся приветы. А потом южный форт взорвался.
Может, так совпало, может, отлетевшие души подправили снаряд северного форта, но одновременно с взрывом южного было золотое попадание северного – снаряд шимозы ударил в корму уходящему фрегату и, видимо, детонировал крюйт-камеру. Два огромных взрыва выросли в двух километрах друг от друга, пожирая мечущихся людей. Последний корабль, шедший рядом с пораженным фрегатом, практически положило мачтами на воду, сорвав с них большую часть оснастки. Что еще пострадало, с такого расстояния было не видно, но беглец грузно оседал на корму. Семен остановил стрельбу северного форта, велел банить орудия, пока он сбегает к разрастающемуся облаку на месте южного форта.
Вокруг южного все горело, повсюду валялись обломки башни и сруба, на месте форта была развороченная яма. Стрельцы, сидевшие перед фортом за своим насыпным валом, оказались между молотом и наковальней. Из тех, кто находился прямо перед фортом, не выжил никто. Остальных спешно увели и унесли в лагерь. При взрыве погибли трое башнеров, два подносчика и пятнадцать стрельцов. А виноват в этом скорее всего конструктор орудий. Что-то где-то недодумал, и люди заплатили за это жизнью. Только как узнать, что было не так? Мне это очень важно! У меня еще восемь таких башен и сотня людей при них.
Попросил Семена прервать рассказ, пошел поклониться жертвам моей торопливости. Теперь вот стоял над воронкой и думал, кому нужны мои потуги? Жили поморы до меня, и не появись тут самоуверенный болван, жили бы и дальше. Но болван появился, и теперь они все легли раньше времени. А Петр говорил: судьба, судьба. Нет ее, не верю, что у средневекового человека на роду было написано взорваться на снарядах с шимозой. Но вот появился злой рок в моем лице.
И как мне объяснить мужикам, когда встречу их там, что по ночам мне снятся кошмары – армия шведов, марширующая по России с трехлинейными винтовками и катящая за собой вереницы сорокапяток. А в море хищные силуэты паровых крейсеров англичан добивают остатки русского флота. Тороплюсь и делаю много ошибок? Жалкое оправдание. Мне самому стыдно себя слушать. Надеюсь, успею найти более достойный ответ до того, как предстану перед ними. Нет мне обратного хода. После этого лета все будет очень серьезно.
Прошелся по поляне вокруг форта. Выброшенные из воронки комки грязи оплыли, но еще угадывались. Рваные фрагменты гильз. Тут никто ничего не трогал. И все равно зацепок для расследования нет. Сами пушки взрывом выбросило в море, там мне их не найти, даже при отливе их не видно. Остальную территорию стрельцы обыскивали по приказу Семена.
Что же тут случилось? Попадания точно не было, значит, детонация. Скорее всего при выстреле. И что мне теперь делать? Отказываться от единственного имеющегося оружия, способного дать перевес? Нет. Надо опытным путем выяснить, что произошло. Придется устанавливать оставшуюся башню за заводом, снять один ствол для экономии боеприпасов, а из второго начинать стрельбы – по одному снаряду до тех пор, пока не произойдет ЧП. Чтоб никто не пострадал, выстрел производить веревочкой из-за земельной насыпи. Неизвестно, сколько сожгу снарядов, но надо поймать за хвост ту блоху, которая поглотила столько моих людей.
На обратном пути и когда уже сидели в шатре Семена, он рассказывал, что было дальше.
Были ожидание нашего возвращения и боязливые мысли, что с одним фортом они не справятся при новом нападении. А нас все не было. Миновали уже все сроки, которые оговаривали с Семеном. Пришла ладья от Осипа, привезла продукты и слухи, что рыбаки к Архангельску приходили, воеводу спрашивали. Рассказывали, что большая стрельба в горле была. И сгоревший корабельный остов на камнях они видели незнамо чей. А мы так и не появились. Последний раз ладья приходила три недели назад. Из Вавчуги передали, что Осип велел через месяц разобрать форт и башню. Придут две ладьи и всех заберут. Наш конвой некоторые уже начали оплакивать, правда, еще не отпели, будут ждать до следующей осени.
В остальном жизнь текла без перемен. Петр в мае осадил Азов, как и планировал, а уже к концу июля Азов пал. Представляю, какая там была пьянка. Надеюсь, теперь-то можно уговорить Петра заняться торговыми факториями, да и мне базы для ганзейского конвойного флота нужны. Вот и будут охранять наши фактории.
Значит, появились новые задержки с отправкой на Урал. Спросил у Осипа, как там поживают мои рудознатцы. И тут он меня огорошил. Экспедиция месяц назад тронулась в путь. Без меня. Слухи о нашей кончине циркулировали весьма обоснованные. На заводе была заупокойная атмосфера. И тут вернулись рудознатцы с Урала с добрыми вестями. Руды они нашли много и хорошей, нашли уголь и есть наметки, что нашли медь. Спешили порадовать. Завод будто взорвало. Народ решил выполнить последние указания мастера в лучшем виде. Старт экспедиции был дан с таким ускорением, что в течение десяти дней все необходимое было собрано в устье Мезени во временном лагере добытчиков. Собрались в дорогу и подмастерья, которых мастера напутствовали не посрамить память князя. Ладьи помогали экспедиции подняться по Мезени, пока сами не начали килем дно цеплять…
Посмотрел на юг, в той стороне была река, по которой поднималось больше трех сотен человек, вместе с артелями добытчиков и цеховиками. Еще могу успеть их нагнать. Хотя, наверное, уже нет. Еще надо лодку искать, а тут все побережье обобрали.
Как же так! Перевел взгляд на юго-восток – где-то там идет моя армия пробивать дорогу в будущее, а их командир остался у теплой печки. Как мне потом в глаза людям смотреть?
Возвращался в Архангельск подавленным – все выходит из-под контроля. Моего седалища не хватает сидеть на таком количестве стульев. Что же делать? Мне действительно не размножиться клонированием. И не вложить свои знания в мозг помощников. И не остановиться теперь.
Урал, наша кузница, без него немыслимо реализовать все задумки. Но и бросать уже начатое нельзя. Да и просто хочу на Урал. Не был там ни разу. Как же мужики ушли-то без меня, с полусотней стрельцов, выданной Афанасием в знак помощи государеву делу и в память обо мне. Экспедиция ушла без пробивных бумаг Петра. Правда, некоторые бумаги старшому я в свое время выдал – не личные, а на подателя отписанные. Но самые ледокольные документы были выписаны на мое имя. Несколько успокаивало, что с экспедицией ушли и два наших батюшки. Может, они помогут. Однако в целом нехорошо получилось.
Оставалось либо все бросить и бежать вслед за ушедшими, либо стиснуть зубы и поверить, что мои люди, успевшие набраться некоторого опыта, без меня справятся. А вот новые дела ждать не могут. Стиснул зубы.
В Архангельск прибыл злой. На себя злой, а окружающим просто рикошетом перепадало.
Наш вход на рейд вызвал сначала тихий шок по всему городу, потом, когда мы уже высаживались, шок перешел в громкую радость, которую постарался никому не портить.
Всех благодарил и улыбался по мере сил, потом закрылся в доме Бажениных. Надо было разрабатывать новые планы, а ничего делать не хотелось. Хотелось лежать на кровати и ни о чем не думать. И тут всплыла мысль – а ведь это навсегда! Прошло всего лишь два года, и неизвестно, сколько лет еще впереди. У меня под три сотни людей идут в горы и снега, больше сотни ходят по переменчивому морю под пушками ловцов. Почти пять сотен работают на заводе и верфи. Пожалуй, у меня больше нет шансов просто отсидеться в тихом месте.
Если нельзя остановиться, некуда отступить и невозможно спрятаться, остается только нападать и прорываться. Говорят, загнанные крысы очень опасны. Сам не видел, зато теперь проверю на себе.
Похмыкал, представив себя крысой, висящей на кончике хвоста слона и яростно его загрызающей. Настроение немного улучшилось. Поднял себя с постели мантрами на глубинно-русском языке, пошел на кухню выпить чего-нибудь.
От чаепития с пирожками меня оторвали купцы, собравшиеся на подворье Бажениных полным составом бывшего кумпанства. Купцы недовольно шумели. Милые вы мои, как же вам не повезло – лучше бы вы пришли завтра.
Пригласил всех широким жестом в гостиную, просил рассаживаться. Поднялся к себе, нацепил сбрую и поменял патроны в стволах. Хорошо еще Тая из церкви не вернулась.
Спустился к купцам, и пока они еще не начали высказывать свои претензии, подошел к столу и громко хлопнул по нему рукой. В воцарившийся тишине вытащил один пистолет и с щелчком взвел курок. Тишина стала глубже и выразительнее.
