любой корабль спалить можно, хоть целый линкор. Хотя с ним придется повозиться. А еще катерам парус не надобен, и они могут виться вокруг супротивника как мошки — в них не попасть, а они закусают до смерти. И не уйти от них, и на мелях не укрыться. Коли восхочешь ты корабль целым взять — с катерами пойдут абордажные команды, на эти суда обученные и к абордажу привычные — морпехи Двинского полка. И главное, по волоку катера пройдут легко, мы ноне и колеса для них готовим специальные. Будь спокоен государь — катера тебя не подведут. А как в них нужда отпадет — канонерки их к себе на борт подберут. Уже в устье Невы.
Последние фразы говорил в спину Петра. У государя появилась новая игрушка. Да, не такая крупная, как канонерки — но выглядит внушительно, а главное, по волоку действительно пройдет.
Возможности картечниц, установленных на катера, может, слегка и преувеличивал. Но 50 мм мины, забитые под завязку фосфором, собранным холмогорской школой, действительно показали неплохие результаты. Отдам все, что успели сделать за зиму и сделаем за лето. На приличный флот деревянных кораблей точно должно хватить. Плюс еще обычный набор — картечь и осколочные мины. Этого добра накопилось уже прилично, особенно после того, как наладились поставки свинца.
Провели еще полчаса в старом эллинге за разговорами. Вокруг слышался приглушенный шум толпы. А мне хотелось спать. Но день обещал быть длинным.
День так и прошел под эгидой Петра. Толстая, сытая змея его свиты вилась по верфи, заполняя ее значимостью, которой тут явно раньше недоставало. Чего мне стоило обойтись без порок мастеров — отдельный разговор, и результат предварительной политинформации.
Голова змеи, быстрым и широким шагом Петра, постоянно отрывалась от толстого тела, заскакивая во все щели и плюя на заводскую секретность. Впрочем, государь внял моим придушенным стонам, и свита в закрытые цеха не заходила — а то в ней, что не западный гость, то шпион с фотоаппаратом под мышкой — обидно, фотоаппараты нашего же производства.
Относительно успокоился государь, только облазив Духа и Гонца, после чего, до обеда, пытал меня о машинерии канонерок. Больше всего меня поразила его осведомленность, что и для чего стоит на кораблях. Шок — не шок, но поставил еще одну жирную зарубку в памяти — от завода Петр получает очень подробные отчеты.
С другой стороны, пояснять государю можно было только особенности, без деталировки каждой фразы. Это радовало не только тем, что Петр набрался информации о «высоких технологиях», но еще и сокращением пояснений, приближающим меня к вожделенной койке.
Почему котлы на канонерках маленькие?… мдя, можно подумать, было куда большие всунуть…. Так они только для экономичного хода! Старик Фруд подробно рассчитал, как быстро может идти корабль, определенной длины, затрачивая минимум сил. Вот на эту скорость котлы и рассчитаны. А боевой ход обеспечивают жаровые трубы внешнего сгорания. К сожалению, трубы эти прогорают быстро, и до топлива излишне жадные. Но во время боя это не важно, а после боя и экономичного хода хватит, в помощь парусам. Поверь, государь — все лучшее в корабли вложили, выше нам пока не прыгнуть. Можем только корабли сделать больше, прочнее, да чтоб их пушки супостата не брали… Да, совсем не брали … и крепостные тоже. Вот только стоить пара таких кораблей, бронью покрытых, будут как весь южный флот и еще чуток сверху…. Да, государь, броненосцами их и обзываем, когда с мастерами над чертежам меркуем… Хотел с тобой о деньгах опосля показа кораблей во всей красе — но коль ты первым речи завел — да, готовы закладывать два броненосца на Соломбальской верфи.
Сидели с Петром, и парой его ближников, не считая тезки, в беседке, на насыпном острове, который братья Баженины специально для дорогих гостей организовали. Вид отсюда был чудесный, особенно в свете притихшего дыма от завода. Обедали уже третий час. Точнее, слуги уже два часа как таскали нам вместо блюд то бумаги, то мастеровых, за которыми посылали, и мы потребляли уже пищу духовную.
После еды разморило, говорить не хотелось, да и на душе становилось все тяжелей — посыльные с верфей уже второй раз приносили «сказки» процесса швартовых испытаний канонерок. Там все было отнюдь не так радужно, как излагал давеча Петру — текли дейдвудные трубы, причем у Гонца по правому гребному валу просто откровенно лилось. Зато испытали и систему водоотлива.
Те мелочи, которые «зачистили» еще на стапелях, вплоть до запотевания стен и стекол рубки, опять вылезли. И так далее.
Впереди еще были ходовые испытания, а внутри меня зарождалась мысль, наперекор сказанному Петру, затащить обратно на стапель хотя бы Гонца.
На этом фоне разговоры с Петром «за жизнь» сильно напрягали, пока он не перешел к действительно интересным вопросам. Сколько надо денег прямо сейчас на закладку броненосцев? Ээээ … при водоизмещении почти в пять тысяч тонн, одного железа для пары кораблей надо почти на 600 тысяч рублей. Так что, государь — надо миллион. И это только для начала… Да именно пару будем закладывать — так плиты броневые лить легче и дешевле. Технология у нас такая, карусельная.
Поговорили о деньгах. Не то, чтоб Петр жаловался, но его тоскующий взгляд напомнил мне разговор из магазина моего времени — «Мама, купи мне игрушкууууу!!! Сынок, подожди до зарплаты…. Хочу сейчас!!! Хочуууууу!!!!»
Даже глаза прикрыл, так живо это прозвучало. А организм, не будь дурак, моментально переключился на режим сладкого посапывания, оставив на дежурстве одну только паранойю.
Вот она и подала сигнал, что за бортом не все гладко и требуется присутствие разума, канувшего в глубины сознания.
Пока паранойя делилась последними услышанными фразами с выдернутым из нирваны разумом, хлопал глазами, пытаясь найти обтекаемый ответ на заданный мне вопрос. Потом решил, что для политики еще недостаточно проснулся, и буду говорить почти правду.
— Прости государь, сморило меня после ночи тревожной, да разносолов богатых. Спрашиваешь, где денег взять? Так они у тебя есть, ты их просто не получил в казну.
Излишне говорить, что топтание по самому чувствительному органу боярства — то есть по кошельку — немедленно вызвало требования объясниться. Что же, извольте.
— По сказкам, что наместники тебе дали, выходит, народу в государстве и пяти миллионов нет. А вот по отчетам факторий, которых еще слишком мало — получается, что в тех же местах, про которые наместники сказывали — мужиков податных вдвое больше обитает. А коль так, то и остальным сказкам веры нет. Думаю, не 5 миллионов у тебя под рукой, а все 10, а то и 12 миллионов, и это без земель казацких, крымских, да и сибирских по большей части. Хоть указ о новом уложении налогов и принес тебе в казну, заместо двух миллионов, почти четыре — вот только должен был он принести все семь, а то и девять миллионов рублей. Считай, половина казны по мошнам разбежалась…
Договорить не дали. Петр вскочил, под ропот застольных приближенных, которые даже новомодные, стальные вилки с витыми ручками побросали, навалился на стол, воткнув в меня хмурый взгляд, и поинтересовался шипящими интонациями, откуда мне о том ведомо.
Хорошо быть полусонным, все эмоции как сквозь вату. Пожал плечами, скорее даже передернул ими, как от озноба
— Специально в Москве сказки сравнивал, что от факторий да от наместников поступали, а потом еще и проверил тут на месте, в каких сказках об этих землях правды больше. И это еще благодать, что фактории совсем новые, фискалов в них бояре прикормить не всех успели. Вот увидишь, год другой пройдет, и сказки как с одного голоса сказаны будут.
Глубоко вздохнул, пользуясь повисшей тишиной, в омут, так в омут.
— Воруют, государь, на Руси. То и тебе ведомо. Но половину казны в карманы рассовать — то уже грех смертный, как мне думается. И не бояться местечковые ставленники грозных указов — они видят, что никто к ним не приходит, ответа строгого спрашивать. А коль приходит, так от таких они и откупиться могут.
— А это тебе откуда ведомо!
Петр уже дошел до состояния выхватывания шпаги, усы на его лице зажили собственной жизнью, а правая щека начала слегка подергиваться, выдавая нешуточное бешенство.
Ну не говорить же ему, что чиновники во все времена одинаковы. Еще на заре нового летоисчисления римский поэт Ювенал, отточивший искусство оратора, цитируя с трибун свои книги с едкой сатирой, вопрошал — кто будет сторожить сторожей? При этом, добавляя, что «запах прибыли одуряюще приятен,
