действовал принцип, согласно которому разведка новых запасов не должна отставать от показателей добычи, то ныне государство просто самоустранилось из области геологоразведки (эх, где ты, великий и могучий Мингео СССР?), предоставив добывающим компаниям самим играть в рулетку с матушкой-природой. Желающих исследовать недра за свой счет нашлось немного.
По поводу негативного влияния ГРП на извлекаемость нефти так же существует «удобное» мнение, что лет через 25–30 изуродованные гидроразрывом месторождения самореанимируются и добыча на них вновь станет рентабельной. На чем базируется подобный оптимизм? Опять же на незнании. Поскольку ГРП в РФ широко применяется всего с десяток лет, то еще через два десятилетия можно будет точно сказать, подтвердится ли это предположение. Пока же практика однозначно показывает резкое снижение коэффициента нефтеотдачи пласта после гидроразрыва.
А путинский стабилизец тем временем медленно и незаметно, но неотвратимо трансформируется в полный пипец. Не следует забывать, что социальная стабильность в РФ держится не только на телегипнозе, но и на нефтедолларовом наркозе. Без своевременной инъекции у больного начнется жестокая ломка.
Возможна ли в РФ революция?
Часть 1
На этот вопрос большинство отвечают с позиций своих идеологических пристрастий. Сторонники власти хвастливо заявляют о том, что популярность правящего тандема настолько велика, социальная стабильность не вызывает никаких сомнений, а потому никакой революции, ни оранжевой, ни тем более красной, просто быть не может. Противники Кремля в ответ злобно шипят про рост протестных настроений, обнищание масс, про дикий разгул коррупции и прочие «прелести», которые, дескать, есть явные признаки того, что «верхи не могут, а низы не хотят».
Я же, как человек довольно цинично относящийся ко всякого рода идеологическим доктринам, предлагаю посмотреть на вопрос с чисто технологической стороны.
Революция — есть процесс радикальной смены элит, вследствие банкротства правящего режима. Далеко не всегда правящая верхушка добровольно признает себя несостоятельной (в России это вообще не принято), и тогда власть переходит в руки новой (революционной) элиты в результате государственного переворота, когда преемственность власти нарушается. Но базис всякой революции несомненно лежит в экономической сфере. Проще говоря, в стране со здоровой экономикой нет предпосылок для революции, какой бы злобный тиран не стоял у руля. И наоборот, если национальное хозяйство трещит по швам, даже самый популярный вождь мгновенно становится объектом ненависти масс, а госаппарат перестает нормально функционировать, делая вождя заложником собственного бессилия.
Стартером почти всякой революции является развал финансовой системы. Состояние государственных финансов — вот главнейший революционный барометр страны. К февралю 1917 г. в результате некомпетентной финансовой политики правительства рост почти в пять раз объема денежной массы в России привел к сильной инфляции, что вызвало недовольство населения. В данном случае я отделяю финансовую политику от объективных экономических трудностей военного времени потому, что последнее зачастую являлось не причиной, а следствием кредитной политики царского кабинета. Например, после получения оборонных заказов предприятиями Уральского промышленного района, объемы производства на них не выросли, а упали(!!!), зато только официальные доходы акционеров возросли в полтора-два раза. Фактически правительство позволило частному бизнесу безнаказанно разворовывать бюджетные средства. «Откаты» тогда назывались по-другому, но «откатная» экономика существенно приблизила закат царизма.
Нынче ситуация один в один: реальное производство падает, а доходы его владельцев растут. Государство осуществляет дико затратные «инвестиционные проекты», которые на выходе не дают ничего кроме убытков. Например, в УрФО уже который год десятки миллиардов рублей бросаются в топку мегапроекта «Урал промышленный — Урал полярный». На выходе только красочные презентации и провальные проекты вроде строительства заводов (например, «Полярный кварц»), которые никогда не будут ничего производить. Они вообще не будут построены, ибо бесконечный процесс строительства есть лишь повод для получения бюджетных траншей с последующим их распилом.
Но финансовая политика царя Николашки в последние годы его царствования кажется образцом здравомыслия по сравнению с тем, что устроили либералы-февралисты, дорвавшись до власти. Складывается впечатление, что они решили с помощью бешеной эмиссии в кратчайшие сроки уничтожить финансовое хозяйство страны. Надо признать, с этой задачей они справились блестяще, подготовив благодатную почву для Октября.
В 1989 году, когда перестройщики перешли к активной фазе свой деятельности по уничтожению СССР, была осуществлена разрушительная по масштабу финансовая диверсия — Государственный банк разрешил обналичивание безналичных средств предприятий, которые использовались ранее лишь для расчетов между юридическими лицами и государством. В результате громадные денежные массы хлынули на потребительский рынок, вызвав инфляцию и тотальный дефицит. Именно тогда были введены карточки на продукты, которые люди помнили разве что по годам войны. Разумеется, демо-СМИ тут же объяснили народу, что экономический хаос возник из-за врожденной неэффективности социалистического хозяйства.
Эксклюзивное право на обналичивание средств предприятий получили так называемые центры научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ), которые создавались под эгидой ВЛКСМ или КПСС. Очень скоро на базе этих ЦНТТМ возникли первые коммерческие банки — инкубаторы олигархии (одним из активистов НТТМ был Миша Ходорковский). Именно тогда, еще при жизни СССР, стартовал процесс теневой приватизации. Государственные предприятия обрели право хозяйственной самостоятельности, а директора смогли распоряжаться крупными суммами «черного» нала. Нетрудно догадаться, что многие тут же использовали этот даровой ресурс для личного обогащения. Итог — крах СССР. Проводником столь «мудрой» финансовой политики стал Виктор Геращенко — один из теневых архитекторов Перестройки. Геращенко — уникальный в своем роде специалист — любую кризисную ситуацию он исхитрялся превратить в катастрофу. Как известно, на финансовых катастрофах делается самый большой банкирский гешефт, так что удивляться этому не стоит.
С 1992 года в РФ официально введен режим внешнего валютного управления (currensy board), когда курс национальной денежной единицы привязывается к иностранной валюте, и государство утрачивает суверенитет в проведении эмиссионной политики. Совершенно официально эмиссионный центр РФ — Центробанк — частное предприятие, и государство не имеет права вмешиваться в его «внутренние» дела. Кто же контролирует ЦБ РФ? Золотой запас страны — единственный реальный актив — находится за рубежом на счетах Всемирного Банка. Кое-какие выводы сделать можно. Если верить Уставу, то основной обязанностью Центробанка является поддержка стабильного курса доллара по отношению к рублю. Экспортеры обязаны сдавать ему валютную выручку, поэтому в периоды высоких нефтяных цен осуществляется усиленная эмиссия. Валюта тут же возвращается за рубеж, мы же имеем взамен лишь усиление инфляции и опережающий ее рост потребительских цен. Это, следует отметить, происходит именно в годы экономического роста. Во время кризиса же, как ни странно, инфляция замедляется, поскольку приток валюты снижается.
На первый взгляд кажется, будто финансовое положение РФ будет относительно стабильным по крайней мере до тех пор, пока не рухнут нефтяные цены. Но это иллюзия. Поскольку РФ фактически не обладает финансовым суверенитетом, коллапс может случиться в любой момент, даже если цена барреля будет ползти вверх. Вот что произошло в 1998 г. в Индонезии:
«Президент Индонезии Сухарто правил страной около 30 лет. За это время Индонезия превратилась
