степях, и даже в тундрах. Но нигде они не могли совершить качественного рывка в технологиях обработки почвы (в скотоводстве он был невозможен в принципе), и потому не могли совершить демографического взрыва, дающего толчок для массового расселения. Причем, памятуя о подсечно-огневом методе ведения хозяйства, расселение земледельческих племен должно было осуществляться именно по лесным равнинам. Посмотрев на карту, мы безошибочно определим территорию, на которой это великое движение могло происходить — равнинная зона Евразии, поросшая лесом тянулась от Франции до Японии.
Теперь осталось отыскать народ, населявший очаг возникновения высокотехнологичной аграрной цивилизации. Логично предположить, что его ареал будет самым большим, поскольку расселяться он станет во все стороны одновременно. Из всех современных народов самый широкий ареал расселения на планете имеют русские, живущие как раз в равнинно-лесной зоне севера Евразии, но во времена великого расселения такого народа еще не существовало. По официальной версии историков начавшееся в IV в. нашей эры великое переселение народов приняло форму давления варварских племен — германцев, гуннов и славян на северные и восточные границы Римской империи. Мифические гунны в данном случае являются, вероятно, фантомным отражением славян (по одной из гипотез гунны в дальнейшем ославянились, и потому исчезли с исторической сцены). Германцы же антропологически являются ближайшими родственниками славян, причем не исключено, что их потомками.
Существует вполне допустимое мнение, что в период великого переселения весь север Европы был славянским, а германизировался он в позднейшие времена «дранг нах остен». Но даже официальная историография определяет западную границу славянского ареала по реке Эльбе в центре нынешней Германии. На юге же славянские племена заселили все Балканы. Знаменитые этруски, обитавшие на Апеннинском полуострове, как считается, в доримскую эпоху, на самом деле были славянами. По крайней мере, наиболее успешно их письмо разгадывается с помощью славянских языков, что позволяет с уверенностью отнести их к славянскому племени. Первым на это обратил внимание русский историк-славист Александр Дмитриевич Чертков еще в середине XIX в. В дальнейшем многие исследователи успешно переводили этрусские надписи, пользуясь славянской лексикой (Воланский, Пешич, Гриневич, Чудинов и другие). Поскольку открытие Черткова заставляет кардинально пересмотреть устоявшуюся конструкцию древней истории, на Западе оно до сих пор не признается, тамошние «ученые» старательно его не замечают. Признать, что цивилизацию в Западную Европу принесли славянские племена, они категорически отказываются. Поэтому им проще считать письмена этрусков неразгаданными. Попытки перевести письмо этрусков на основе латыни или греческого потерпели неудачу.
Итак, главной движущей силой переселения народов, которое сформировало сегодняшнюю этно- политическую картину Европы, были славяне. Но одно дело, когда расселение происходит по пустующим лесам, и совсем другое, когда переселенцы встречаются с развитой государственностью. Ну, скажем, как славяне смогли завоевать Грецию, если там существовала многовековая цивилизация? Вообще-то в существовании нарисованной историками классической античности я очень сильно сомневаюсь, но допустим, что варвары из дремучих муромских лесов все же пришли на Балканы и встретили там одетых в блестящие латы эллинов, которые вряд ли были рады гостям. Вопрос решается дракой. А в драке побеждает тот, у кого более сильное оружие. И как бы красиво не блестели чьи-то латы, и какие бы пышные плюмажи не украшали шлемы, но если скрестить бронзовый и железный мечи, то победу, безусловно, одержит последний. Бронза — металл очень мягкий, и с железом соперничать может не более успешно, нежели кремневое гладкоствольное ружье с нарезной магазинной винтовкой.
Правда, следует иметь в виду, что железо железу — рознь. Из обычного мягкого железа оружие будет не лучше, чем из бронзы. Все зависит от содержания в металле углерода. Мало в сплаве углерода (до 0,3 %) — металл мягкий. Если содержание углерода находится в пределах 0,3–2,14 %, то мы имеем сталь — твердый, но очень хрупкий материал. При дальнейшем науглероживании железа получался чугун, который в древности почти не имел применения из-за своей нековкости. Таким образом изготовление меча или топора становится очень сложной задачей. Мягкое железо хорошо точилось, но и тупилось почти мгновенно. Сталь же почти невозможно было заточить, потому что она крошилась. Поэтому приемлемый по соотношению твердости и вязкости инструмент получали путем сварения — тонкий слой стали заключался между двумя слоями железа, получившийся бутерброд накалялся и проковывался.
Другой способ получения режущей кромки заключался в закалке[102] орудия после заточки. В этом случае железный обух оковывался сверху сталью. После закалки заточка была невозможна, и в случае иззубривания или затупления кромки, орудие приходилось перековывать заново. Следует учитывать, что упругостью такие изделия не обладали. Тем не менее, именно сварное железо произвело революцию в технологиях, по масштабу превосходящую тот эффект, что дало использование электричества. Да, бронзовым инструментом можно было, например, построить корабль. Но, во-первых, производительность труда при использовании бронзового топора в разы меньше, а, самое главное, доступной меди и олова, необходимых для получения бронзы, было крайне мало, что делало невозможным широкое применение металлического инструмента.
Стоит, пожалуй, упомянуть и о знаменитом булате. Технология изготовления булата была очень трудоемкой, и заключалась в том, что железо многократно (считается, что до 5 тысяч раз) доводилась до красного каления, проковывалось и насыщалось углеродом, но не обращалось в чугун, а приобретало такую внутреннюю структуру, каковая совмещала в себе ковкость железа и крепость стали. Ко всему прочему металл получался упругим. Применялся булат исключительно для производства оружия, ибо способ его получения был фантастически дорогим. Знаменитые японские мечи-катаны или дамасские клинки изготовлены из разновидностей булата.
Дольше всего изготовление булатного оружия сохранялось в Индии, в то время как в Европе и России секреты его производства были утрачены к концу XVII в. Почти из одного только из этого факта историки делают вывод, что родиной булата являлась Индия. На самом деле это говорит лишь о том, что Индия отставала в техническом развитии от Европы, где булат окончательно вышел из употребления с развитием огнестрельного оружия. В 1828 г. начальник Златоустовских заводов, горный инженер Павел Петрович Аносов восстановил технологию получения высококачественного булата, однако промышленного применения способ не имел из-за сложности и дороговизны.
Нам важно установить, когда же был открыт железоделательный процесс. По широко распространенному мнению «железная революция» началась на рубеже I тысячелетия до н. э. в Ассирии[103] (некоторые исследователи сдвигают эту дату на рубеж II и III тысячелетий до н. э.), а с VIII в. до н. э сварное железо быстро стало распространяться в Европе. И тут возникает недоуменный вопрос: почему же в Римской империи, где уже, якобы умели изготавливать орудия из сварного железа, оно не вытеснило дорогую, малодоступную и менее технологичную бронзу? Никакого разумного объяснения этому факту нет, особенно если учесть, что власть Рима распространялась на территории Северной Европы, богатой озерно-болотными рудами и лесом. Совсем уж непонятно, почему меч, как оружие западноевропейского пехотинца начал вытеснять топор только в XIII в. До этого времени меч считался слишком дорогим оружием. Если верить историкам, то веками и даже тысячелетиями железное оружие сосуществовало с бронзовым. Это такая же нелепость, как если бы пулемет и кремневый мушкет продолжали сосуществовать в XXI в.
Рискну высказать чудовищно крамольную с точки зрения официальной историографии мысль — железная революция предшествовала началу великого переселения народов. То есть если оно действительно началось в IV столетии нашей эры (вполне возможно, что и позже на три или более веков, если следовать абсолютной хронологии), то ранее этого периода железо широкого применения не имело. Это, кстати, разрешает еще одну неразрешимую загадку — как диким варварам удалось разгромить античную средиземноморскую цивилизацию. Во все века более развитые государства завоевывали технически отсталые страны и народы, и никогда не бывало наоборот. Почему-то только в древности этот закон работал с точностью до наоборот: то монголы Русь завоевывают, то варвары разрушают Рим, то Ромея-«Византия» платит дань диким славянам с востока. Даже то, что варваров, дескать, было много, ничего не объясняет. Индейцев было в тысячи раз больше, нежели европейских переселенцев, но это белые местами подчистую уничтожили аборигенов, а не наоборот. Но если предположить, что средиземноморские воины встретили пришельцев с севера и востока с бронзовыми мечами, а те имели в достатке сварные железные клинки, то вопрос, что называется, отпадает.
Как же быть тогда с остатками римских сыродутных печей, находимых археологами? Ничего
