хрипловатую блатную манерочку. — Диапазон моих возможностей, когда-то данных мне Небом, оказался вполне достаточным для этой работы. Начиная от «предвидения» замышляемого нашими противниками до устранения прямой угрозы жизни наших сотрудников или их семей… Наша задача не уничтожать физически тех, против кого мы работаем, а довести их до законного — подчеркиваю — законного суда! Это я вам как юрист говорю. Одновременно я вынужден признать, что не все наши суды так уж безгрешно следуют духу и букве закона… Вот когда начинается мое основное вмешательство, уже как Ангела-Хранителя! Я должен своими Способностями, заложенными в меня еще в начальных классах Школы Ангелов, суметь «незримо повлиять» на ход следствия и на течение судебного процесса. Да так, чтобы уберечь следствие, а потом и суд от нечаянно или заведомо неверного решения. Чтобы избежать несправедливого осуждения невиновного и оправдания подонка!.. Иногда и у меня происходят срывы. И тогда мне приходится ездить в Москву, в Верховный суд… Вот как в данном случае, например. Так что, Владим Владимыч, вы уж не катите бочку на наш триумвират!..
— И Толик стал невероятно богатым и уважаемым человеком? Да? Так ведь должны кончаться все сегодняшние святочные истории? Так, Ангел?.. — может быть, даже излишне саркастично спросил я.
Неожиданно мне стало тоскливо и обидно от угадываемых банальностей.
— Уважаемым — да, а вот богатым… Нет, богатым он не стал, — ответил мне Ангел. — Очень большие расходы… Он перестроил церковь в Више, которая вот-вот должна была завалиться… Сам закупил все материалы, сам работал на этой перестройке, как когда-то в колонии, когда возводил часовню для несовершеннолетних правонарушителей. Платит фиксированную зарплату священнику отцу Гурию. Из своих… Дороги в деревне привел в порядок, водопровод проложил во все дома Виши. Пристроил к сельскому клубу спортивный зал с душевыми и медицинским кабинетом — сам тренируется там, мальчишки к нему из окрестных поселков на занятия ездят. Там у него борьба и акробатика… Сейчас бассейном двадцатипятиметровым бредит! Он вообще почти переехал в деревню. Лидочка бросает маленького Серегу двум бабушкам, которые, как мне кажется, просто растворились во внуке, а сама чуть ли не каждый день мотается из Виши в Питер, в свою Академию художеств. Она там что-то по искусствоведению… А дома занимается иконописью.
— Чем?! — переспросил я.
Мне показалось, что я ослышался.
— Иконы пишет, — повторил Ангел. — Но, как говорится, «для дома, для семьи». Короче, для внутреннего употребления.
Вот Лидочку мне стало вдруг безумно жалко!
Когда красивая, решительная, остроумная и невероятно отважная девочка неожиданно начинает барахтаться в мутной волне модного течения и «уходит в Бога», как это произошло с некоторыми моими знакомыми, мне от этой фальши становится так худо, что и не высказать!
— Ни в какого «Бога» она не ушла, — прервал мои мысли Ангел. — На иконах она пишет только тех, кого ЕЙ хочется на них видеть… Вы к утру стали как-то неоправданно агрессивны, Владим Владимыч!
— Наверное, немного устал, Ангел. Простите меня, — чуточку лживо пробормотал я.
— Да! Забыл вам сказать еще одну замечательную вещь! Толик купил маленькому Сереге персональную корову каких-то фантастических кровей! Теперь у ребенка каждый день свежее молоко.
— Что вы говорите? — Я вяло сыграл некий интерес к сообщению.
— И Фирочка сама доит эту корову, — гордо сказал Ангел.
Это мне уже так приглянулось, что даже настроение исправилось.
— Вот что мне хотелось бы увидеть! — Я вопросительно посмотрел на Ангела.
Тот глянул на свои роскошные часы и быстро проговорил:
— Только не задерживайтесь, Владим Владимыч. Питер на носу…
В коровнике, облицованном розовым кафелем, Фирочка действительно доила большую чистую корову с очень красивыми и добрыми глазами…
С тех пор как я видел Фирочку в последний раз, она заметно пополнела, но, как принято было изъясняться раньше, «не утратила следов былой красоты».
Тут же, будто специально для меня, в коровник заглянул квадратненький мальчик лет девяти с Лидочкиной детской физиономией. Наверное, это и был маленький Серега.
— А где все? — растерянно спросил он Фирочку.
— Нас с коровой тебе недостаточно?
— Что ты, бабуль!.. Я проснулся, а дом пустой…
— Выпей-ка вот молочка натощак. — Фирочка протянула Сереге стакан с молоком.
— Бабуля! Бабулечка!.. Бабуленька!!! — заныл Серега. — Ты же знаешь, как я ненавижу парное молоко!..
— Поговори об этом с папой.
— Ты что?! Ты представляешь, что будет?! Особенно если мамы не окажется рядом…
— Тогда пей и не кобенься!
С демонстративным отвращением Серега выпил стакан молока, утерся рукавом и снова спросил:
— А куда они все делись?
— Мама и папа поехали в город на Московский вокзал встречать Ангела. И захватили с собой бабушку Наташу, чтобы до вокзала забросить ее на работу…
— А дедушка?
— А дедушка твой любимый еще с вечера оставался в городе. Его сегодня на восемь утра пригласил к себе сам губернатор.
— Зачем?
— Не знаю. Кажется, его хотят ввести в какой-то координационный совет по всяким криминальным вопросам… Иди мойся, чисть зубы, прибери постель и пропылесось свою комнату. Скоро наши вернутся с вокзала…
Серега рассмеялся и взял в руки кончик коровьего хвоста.
— Что ты ржешь, мой конь ретивый? — спросила Фирочка. — Оставь корову в покое!
Серега сделал вид, будто кончиком коровьего хвоста, как взрослый, намыливает себе щеки перед бритьем и, давясь от смеха, еле выговорил:
— А я знаю, что дедушка скажет губернатору!
— Ну, что? — Фирочка устало вытерла пот со лба.
— Ты будешь сердиться…
— Не буду.
— Чесслово?
— Да, да…
— Дедушка скажет губернатору: «Да идите вы все в жопу!»
— Серега!!! — в панике закричала Фирочка. — Как ты смеешь…
— Я?! — удивился Серега. — Это дедушка так скажет. Он это уже раз сто говорил. Даже по телефону!..
Я подумал, что, пока бабушка Фира и внук Серега будут выяснять отношения, смогу хоть мельком, но осмотреть дом людей, о которых теперь столько знал.
Однако, как только я, невидимый для всех, некий старенький фантом, вышел из розового коровника, за мной сразу же выскочил и маленький Серега.
Он посмотрел мне в глаза и молча поднес палец к губам, прося не произносить ни звука.
Не скрою, я был ошеломлен!
Еще ни разу во всех моих путешествиях во Времени я лично не принимал участия ни в каких событиях, происходящих на моих глазах!.. Я был всего лишь Зрителем в этом Просмотровом Зале Прошлого…
Но сейчас… Сейчас маленький и очень цепкий девятилетний мальчик Серега Самошников тащил меня в глубину дома, подальше от входа в розовый коровник.
— Не бойся, — наконец тихо шепнул мне Серега, когда по скрипучей деревянной лестнице мы взобрались на второй этаж. — Кроме меня тебя здесь никто не увидит. Ты чей дедушка?
— Катин… — туповато и покорно ответил я.
— Она в каком классе?
