- Милости прошу! Вуаля! Какой цвет! А запах! Кристиан Диор!
Она сливает судно и начинает его мыть щеткой.
- Что ни говори, а в жизни всегда есть место подвигу! Да, Лида?
- Дура малолетняя! Раз в жизни… И то умудрилась спектакль устроить! -почему-то обижается Лида и выскакивает за дверь.
Настя выходит с чистым судном из ванной и уже без ерничества, спокойно просит мать:
- Мамуль, подмой бабушку сама. Мне, наверное, с этим не справиться.
Нина Елизаровна берет Настю за уши, притягивает к себе и целует ее в нос…
В теплой курточке, в джинсах, заправленных в резиновые сапожки, и в спортивной шапочке Настя стоит в кухне и записывает все, что говорит Нина Елизаровна:
- Черный хлеб - целый. И два батона белого по двадцать две. Виктор Витальевич любит по двадцать две. И обязательно смотайся в «Прагу»! Там могут быть крутоны из ветчины. Помнишь, я к Новому году покупала? Так… Нас - трое, Виктор Витальевич - четыре, папа - пять, Евгений Анатольевич - шесть.
- Что еще за Евгений Анатольевич?
- Я тебе уже говорила. Возьмешь шесть штук. Ясно?
- Да. А бабушка будет опять овсянку жрать?
- Настя!.. А бабушке там же купишь две куриные котлетки. - Нина Елизаровна лезет в шкафчик за деньгами и видит несколько трешек, лежащих отдельно. - А это что за деньги?
- Степуху вчера получила.
- Очень кстати. А почему так мало?
- Елки-моталки! - вспоминает Настя, открывает холодильник и достает из морозильной камеры смерзшийся пакет. - Я же к сегодняшнему дню языки достала! Шесть сорок за них отдала! Мамуля, их же нужно срочно разморозить!
- Языки? Настя! Немедленно признавайся, где ты достала языки?
- Мам, знаешь, есть такой анекдот: что такое «коммунизм?» Это когда у каждого советского человека будет свой знакомый мясник в магазине. Вот мы сегодня и заглянем в наше светлое будущее…
- Это безнравственно, Настя! И отвратительно!
- Зато вкусно! Давай деньги, я пошла, - Настя вынимает из рук матери деньги, берет сумку и уже в дверях говорит: - Ма, я заскочу на рынок? Папа очень любит киндзу. Куплю ему пучок?
- Купи… - растерянно говорит Нина Елизаровна.
Троллейбусная остановка точно напротив Лидиной работы.
Лида выскакивает из троллейбуса, перебегает тротуар и плечом толкает старинную роскошную стеклянную дверь своего учреждения.
И тут же, в тамбуре, перед второй, тоже прозрачной дверью, Лиду останавливает молодая печальная женщина с пятилетним мальчиком.
- Простите, пожалуйста. Вы - Лида?
- Да. А собственно…
- Я - Надя. Жена Андрея Павловича.
Лида зажмуривается, нервно трет руками лицо.
- Простите меня, Лидочка, - с трудом говорит Надя. - Но мне сейчас просто не к кому…
- Что вы, что вы… Это вы меня простите… Это я… - сгорая от стыда, бормочет Лида.
- Вы уже знаете? - горестно спрашивает Надя.
- Что-нибудь с Андреем Павловичем?! - пугается Лида.
Маленький мальчик крепко берет Лиду за руку, поджимает ноги и пробует качаться, держась одной рукой за руку матери, а второй - за руку Лиды.
- Они уехали вместе на юг. С вашей подругой. С Мариной…
- Нет! Нет! Нет! - в отчаянии кричит Лида. - Это ошибка! Этого не может быть!
Все сильнее раскачивается мальчик.
- Она вылетела вчера. Вслед за ним.
- В Адлер? - зачем-то спрашивает Лида.
- В Ялту. Он в последний момент поменял билет на Симферополь.
Мальчик раскачивается все сильнее и сильнее. Обе женщины уже еле стоят на ногах…
- Лидочка… Вы не могли бы как-нибудь с ней связаться? Попросите ее не делать этого! Двое детей… Второму - десять месяцев. Он с моей мамой сейчас… Костя! Отпусти тетину руку! Ты же видишь, как ей тяжело!
- Ничего, ничего… Он легкий, - говорит Лида.
- Если он от нас уйдет… У меня даже специальности никакой. Помогите мне, Лидочка! Умоляю вас… - плачет Надя.
За внутренней стеклянной дверью военизированная охранница с булыжным рылом проверяет пропуска у служебного люда… А за внешней - бежит, торопится, плетется, едет, мчится, тормозит и снова срывается с места осенняя утренняя Москва…
После курсов Евгений Анатольевич прибегает в свой гостиничный номер переодеться. В руках у него уже поздравительный тортик.
Вместо пожилого туркмена с «Панасониками» соседом его оказывается здоровенный молодой мужик в одних кальсонах.
- О! У меня новый сосед? - радушно говорит Евгений Анатольевич. -Здравствуйте, здравствуйте.
Сосед внимательно смотрит на Евгения Анатольевича:
- Слава богу! Я-то думал, придет сейчас какой-нибудь старый хрыч - с ним и каши не сваришь. Здоров! - он протягивает руку. - Дмитрий Иванович! Можно просто - Митя.
- Евгений Анатольевич.
- Порядок! Значит так… Тебе сколько, Жека?
- Чего?
- Лет.
- А… Пятьдесят четыре.
- Ладно. Скажем - сорок пять. Ты выглядишь - зашибись! Обьясняю: заклеил двух телок. Придут к пяти. У меня - две бутылки самогона, баночка килек и… вот твой тортик. Одна, чернявенькая, тебе. Не то евреечка, не то армянка. Они, знаешь, какие заводные? Только туда рукой, а ее уже всю трясет! А вторая, беленькая, мне. Годится? После захочешь - махнемся. Они, по-моему, на что хошь подпишутся! И главное - потом не надо три дня на конец заглядывать. Одна в судомойке, вторая на раздаче в каком-то пищеблоке. А там, сам знаешь, осмотр за осмотром. Так что и тут порядок в танковых войсках! Учись!
- Видите ли, Митя, дело в том, что я вряд ли смогу…
- Главное, не тушуйся, Женька! Я ж с тобой! Сели, по стакану, килечка-шмилечка, две-три дежурные хохмы, гасим свет и… понеслась по проселочной!
- Вы меня не поняли, Дмитрий Иванович. Я сегодня приглашен в гости. На день рождения.
- Вот так уха из петуха! - растерянно чешет в затылке Митя. - Что ж мне с двумя-то делать?..
Евгений Анатольевич оглядывает здоровенного Митю и говорит:
- Да вы и с двумя справитесь.
- Я не за себя боюсь. Я и троих до мыльной пены загоню. Лишь бы они из-за меня не перецарапались… Мне сейчас эта гласность совершенно ни к чему.
- А вы надолго? - вежливо спрашивает Евгений Анатольевич и начинает переодеваться.
- Да нет! Всего-то на пару дней. Специально на сутки раньше выехал -погулять…
- Командировка?
- На партактив вызвали, будь он неладен! Будто мы там у себя в горкоме все пальцем деланные! Да, Евгений, подвел ты меня. Сильно подвел!
От холодного ветра Мишка прячется в телефонной будке, стоящей неподалеку от Настиного дома, и неотрывно следит за проездом, откуда должна появиться Настя.
Но вот и Настя. Тащит тяжеленную сумку.
С перевязанной головой под «адидасовской» шапочкой Мишка выползает из своего укрытия и неверными шагами идет Насте навстречу.
