им там пинка под зад, вот это как раз не пройдет. Люди, за которыми мы начнем охоту, разбегутся и попрячутся. Нам придется многое сжечь дотла и развеять пепел, чтобы добраться до них. Нет, если колумбийцы начнут здесь убивать судей и подкупать всех, кого можно, Америка изменится, и очень скоро. Она перестанет быть той Америкой, в которой мы с тобой выросли. Я не представляю, во что она превратится. Если честно, я надеюсь на Всевышнего, что никогда этого не узнаю.
– Давай помолимся, чтобы Джордж Буш не умер.
Отт хмыкнул.
– Было бы лучше помолиться за то, чтобы колумбийцы не объявили, что это они его подстрелили.
Глава 21
Сидя в своей комнате в общежитии ФБР, расположенном на территории казарм Морской пехоты в Куантико, Харрисон Рональд просматривал утренний выпуск «Пост» в поисках сообщения об обнаруженном трупе Айка Рэндольфа. Все статьи в газете в основном касались покушения. И еще поминутному отчету о состоянии Буша, а также приводились интервью с людьми, которые когда-либо с ним встречались.
Поначалу Форд решил, что ничего нет, но в конце концов он обнаружил статью на странице Б-7 – целых три абзаца:
«В воскресенье утром наряд военной полиции при обходе периметра форта Мак-Нэйр обнаружил сильно обгоревшее тело неизвестного чернокожего мужчины, убитого выстрелом в голову».
Ладно, это все же лучше, чем идея с анонимным звонком, хотя Форд был уверен, что кто-то надоумил полицейских пойти туда.
Это его разочаровало. Похоже, что Фримэн и его ребята, учитывая их любовь к чтению, никогда так и не увидят эту пустяковую заметку. Никто из всей их шайки не тратил и доллара в месяц хоть на какое-нибудь чтиво. Если статья не занимает половину первой полосы и не мозолит глаза во всех газетных киосках, они никогда ничего не узнают.
Разве что одна или две телестанции подхватят эту новость и сообщат о ней, когда у них кончится информация о Джордже Буше.
Он швырнул газету на стол.
Все наперекосяк. Посещение Большого жюри откладывалось. Хупера нет – он гоняется за убийцей по всему Мэриленду и северной Виргинии. Фрэдди недосягаем в здании Дж. Эдгара Гувера, а он изнывает от безделья здесь, пытаясь понять, что творится в маленьком шустром мозгу Фримэна Мак-Нэлли.
Ничего хорошего, это точно. После того, как он не появился сегодня ночью на работе, кто-то наверняка проверил его квартиру. Хорошо, что он догадался оставить «мустанг» на стоянке перед перекрестком. Этот простак Фрэдди хотел забрать его в лабораторию ФБР. Харрисон без обиняков объяснил Хуперу и Фрэдди все, что он думает об их интеллектуальных способностях. Его исчезновение не пройдет незамеченным для Фримэна Мак-Нэлли. Да, что он там говорил Толстяку Тони Ансельмо – все можно узнать, если знаешь, у кого спросить, и имеешь достаточно денег?
Харрисон посмотрел в окно на подстриженную лужайку и аккуратно подрезанные деревья.
День стоял пасмурный. Облачно, похоже, будет дождь.
А он сидит открыто на виду у всех – был бы только бинокль. Харрисон Рональд закрыл ставни и потянул за шнур, чтобы опустить жалюзи.
Затем во весь рост растянулся на кровати.
Десять месяцев в пекле, а он до сих пор боится. Кончится это когда-нибудь?
– Ты смотрел сегодня телевизор? – спросил Отт Мергенталер Джека Йоука в понедельник утром. Он стоял в дверях своего кабинета, держа в руке пачку газет. Ежедневно приходя утром на работу, Отт прочитывал «Нью-Йорк таймс», «Чикаго Геральд трибюн» и «Лос-Анджелес таймс».
– Минут пятнадцать, наверное.
– Эти идиоты канонизируют Буша, а он и не собирается умирать. Я посмотрел панегирик Эн-Би-Си за утренним кофе. Если Буш останется жив, у нас впервые в Белом доме появится святой. Демократы в таком случае могут не утруждать себя съездом в 1992 году.
– Разве ты не слышал? Демократы поговаривают о том, чтобы выставить в девяносто втором году кандидатуры Дональда Трампа и Леоны Хэлмсли.
– Прекрати паясничать! Я не шучу. Мне наплевать, сколько слез и патоки прольют эти телевизионные прощелыги после его смерти, если он, конечно, умрет. Но если нет, нам придется жить с политиком, при одном упоминании о котором вся общественность будет лить слезы умиления. Святой Джордж! Тьфу! Меня тошнит от этого.
– О, я не думаю, что все будет так уж плохо, – возразил Джек Йоук. – У людей короткая память. К девяносто второму году республиканцы будут тратить миллионы, пытаясь напомнить избирателям, что Джордж Буш фактически отдал жизнь за свою страну.
– Гм! Бог мой, надеюсь, ты прав. Эта страна прекратит свое существование, если мы начнем хорошо относиться к политикам. Точно так же она перестанет существовать, если у нас останется всего лишь одна влиятельная партия. – И Мергенталер прошествовал в сторону своего застекленного кабинета.
В понедельник утром по всей Америке колесо коммерции едва проворачивалось, если не остановилось вообще. Родители позволили детям не ходить в школу и сами остались дома, сказавшись больными. Телевидение выжидало. От побережья до побережья опустели все улицы, магазины и промышленные предприятия – все принимали участие в национальной драме, неотрывно следя за говорящими головами на экранах телевизоров.
Повседневные программы были оттеснены на задний план. Каждый факт, слух, каждую новость о покушении или о состоянии Президента передавали по нескольку раз, специалисты обсуждали проблему поиска преступников, политики слонялись из одной телекомпании в другую, убеждая зрителей, что штурвал государственной машины находится в надежных руках, и призывая публику к благоразумию.
Однако никто не объяснил, почему необходимо призывать публику к благоразумию. Свое возмущение выразили лишь несколько престарелых леди, позвонивших на телевидение и с горечью в голосе
