противоположном конце коридора. У двери остановился и сложил инструменты и трубу.
На открывание замка ушло полминуты. Чарон занес инструменты и трубу, осмотрел пустую комнату и запер за собой дверь.
Сквозь ветви деревьев проглядывала часть ступеней лестницы парадного подъезда Капитолия, которая вела к главному входу в Ротонду. На мраморных ступенях толпились люди. Через эту дверь сегодня утром и ворвались самоубийцы из Колумбии. Но Чарону видна была лишь половина лестницы. Вторую половину закрывало здание Верховного Суда.
Оконное стекло в комнате потемнело от грязи. Он вытер его рукавом. Стало чище. Краем глаза он заметил человека на крыше здания Верховного Суда.
Придется потрудиться.
К счастью, на дворе глубокая осень, и листва на деревьях, окружающих Капитолий, давно облетела. Летом из-за зелени отсюда, конечно, ничего не будет видно.
Винтовка с оптическим прицелом, аккуратно уложенная и завернутая в мягкую ткань, находилась внутри трубы. Он вынул винтовку, а следом достал три шеста, лежавших там же. С одного конца шесты были обвязаны куском шнура, поэтому, когда Чарон расставил противоположные концы шестов в стороны, получилось что-то наподобие треноги.
Зарядив винтовку, он положил ее на пол. Затем, используя жидкость для мытья стекол, еще раз протер внутреннюю поверхность стекла. Покончив с окном, он осмотрел стоянку возле Капитолия и крыши близлежащих домов.
На крышах Чарон насчитал четверых. Плюс сотни людей у Капитолия.
В ящике с инструментами лежал один из купленных им ранее радиоприемников. Надев миниатюрные наушники, он включил радио и настроился на частоту телевизионной станции. Через пятнадцать секунд стало ясно, что комментатор находится на ступенях Капитолия.
Слушая слова комментатора, Чарон подготовил треногу и примерил к ней винтовку. Установив регулятор увеличения на максимум, он повернул крепежное кольцо и зафиксировал винтовку на треноге.
Снаружи Чарона увидеть было нельзя, потому что он находился довольно далеко от окна. Изменяя положение винтовки в пределах сектора обзора, открывающегося через проем окна, он с удивлением отметил, как много ему видно. Мешали, правда, ветви деревьев, качавшиеся от ветра. Они качались взад- вперед и затрудняли точное прицеливание.
Комментатор сообщил телезрителям, что вице-президент и сопровождающие его лица скоро покинут здание. Неважно, откуда он это узнал, подумал Чарон. Однако услышать это известие приятно.
Если все пойдет как надо, то это будет чертовски хороший выстрел. Слушая болтовню телекомментатора, он переводил перекрестье прицела с одного человека на другого, вызывая в своей памяти все когда-либо сделанные им значительные выстрелы. Ни один из них не был настолько проблематичным, как этот, бесстрастно заключил он. Интересно, хватит ли у него выдержки. Изображение беспорядочно плясало в окуляре прицела, поскольку при девятикратном увеличении даже самые незначительные колебания вызывали чертовски большие отклонения на мишени.
Он направил винтовку на полицейского, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и сосредоточился, чтобы удержать визир в неподвижном положении, целясь прямо в центр груди своей жертвы. И тем не менее перекрестье описывало небольшой круг. Максимум, что удавалось сделать, – это удерживать прицел между плечами человека. В тот момент, когда Чарон решил, что все в порядке, полицейский неожиданно сделал шаг.
Сколько ему нужно времени, чтобы убраться после выстрела из здания? Шестьдесят секунд? Меньше?
Помимо всего прочего, оконное стекло несколько изменит траекторию полета пули. А открывать окно нельзя – агент на крыше может заметить и отправить кого-нибудь проверить. Поэтому стрелять придется через стекло. Невозможно определить, насколько отклонится пуля, пройдя через стекло. Может быть, этого хватит, чтобы промахнуться с такого расстояния – чуть больше четверти мили. Может, достаточно, чтобы пуля ушла на десять – двенадцать футов в сторону.
С этими мыслями он отрегулировал прицел по горизонтали, чтобы компенсировать отклонение пули.
О'кей. Для такого выстрела нужно нешуточное везение. Большое везение.
Чего ему не хватало, так это пристрелочного выстрела. Часто такая возможность у него была. Тысячи раз. Сейчас, однако, придется обойтись без этого.
Ага! Комментатор:
– А вот и вице-президент.
Чарон выпрямился и передернул затвор. Снял винтовку с предохранителя, расслабил плечи, напряг ноги, зафиксировал ложе винтовки на треноге. Вдавил приклад в плечо и прижал его щекой.
После этого он направил винтовку на дверь Капитолия. Кто-то уже установил там батарею из микрофонов. Вице-президент, не обращая на них внимания, продолжал спускаться вниз по лестнице в окружении свиты из агентов секретной службы с автоматами в руках. Они образовали нечто вроде коридора между камерой и людьми.
Кто там позади Куэйла? Какой-то армейский офицер. Морской офицер, трое или четверо гражданских.
Чарон попытался прицелиться в одного из гражданских, спускавшихся вниз по лестнице прямо на него. Он не сможет стрелять, пока они будут двигаться: слишком они маленькие на таком расстоянии. Пока они не остановятся, он даже не сможет определить, кто из них кто.
У подножия лестницы, возле лимузина, армейский офицер остановился, объясняя что-то Дэну Куэйлу. О'кей, гражданские присоединились к ним. Стоят близко друг к другу.
Кто они?
Дорфман! Один из них Дорфман. Он есть в списке. Кто же остальные? Ага! Это Коэн, Генеральный прокурор. Тоже есть в списке.
