из таких мест Тревис заговаривал по-испански с барменом или с музыкантами, когда у тех был перерыв, и некоторым из них раздавал сложенные двадцатидолларовые купюры. Не зная испанского, Нора не могла понять, о чем он беседует с этими людьми и почему платит им деньги.
Когда они вышли на улицу в поисках очередного такого заведения, Тревис объяснил ей, что в основном незаконными иммигрантами являются мексиканцы, сальвадорцы и никарагуанцы — люди, бегущие от экономического хаоса и политических репрессий. Поэтому на рынке поддельных документов испаноговорящих нелегалов гораздо больше, чем вьетнамцев, китайцев и всех других национальностей вместе взятых.
— Поэтому самый простой путь выйти на изготовителя поддельных документов лежит через латино-американский уголовный мир.
— У тебя уже есть кто-нибудь на примете?
— Нет еще. Так, по мелочам. Вполне вероятно, девяносто девять процентов сведений, за которые я заплатил, — ерунда или вранье. Но не волнуйся — мы найдем то, что ищем. На этом и держится Тендерлойн — люди, которые сюда приезжают, всегда находят то, что ищут.
Окружающая публика удивила Нору. На улицах, в барах с полуголыми танцовщицами можно было встретить кого угодно: азиатов, латиноамериканцев, белых, чернокожих, даже индийцев, смешавшихся в полуалкогольном тумане, — казалось, что расовая гармония стала положительным следствием коллективного поиска греховных наслаждений. Она видела ребят бандитской наружности в кожаных куртках и джинсах — именно таких, каких и ожидала встретить здесь, но были и другие — одетые в приличные костюмы, выпускники университетов, парни, выглядящие настоящими ковбоями, и пляжные мальчики, как будто сошедшие с кадров старых фильмов Анетты Фунигелло. Бродяги сидели на тротуарах или стояли на углах улиц — небритые личности в зловонных лохмотьях, но даже у обладателей дорогих костюмов в глазах был такой нехороший блеск, что хотелось сразу же бежать от них. У большинства людей, однако, был вполне благопристойный вид — в обычных обстоятельствах они вполне могли бы сойти за добропорядочных граждан. Нору это поразило.
За столиками в барах женщин было немного, вернее, их было достаточно, но выглядели они даже более вызывающе, чем голые танцовщицы. Только некоторые из них, казалось, пришли сюда не для того, чтобы продать себя.
В баре с обнаженными по пояс танцовщицами под названием «Хот Типс», куда посетителей зазывала вывеска на английском и испанском языках, играла такая громкая музыка, что у Норы моментально разболелась голова. Шесть прекрасно сложенных девушек, в туфельках на шпильках и блестящих трусиках-бикини, танцевали на столиках, извиваясь и раскачивая грудями перед потными лицами гогочущих и хлопающих в ладони мужчин. Другие девушки, одетые подобным же образом, в это время работали официантками.
Пока Тревис разговаривал по-испански с барменом, Нора заметила, что некоторые посетители оценивающе оглядывают ее. У нее мурашки побежали по коже. Она ухватилась за руку Тревиса так крепко, что ее клещами нельзя было оторвать от него.
Запахи пива и виски, испарения потных тел, наслаивающиеся друг на друга ароматы дешевых духов и сигаретного дыма делали атмосферу заведения похожей на баню, правда, без присущего баням оздоровительного эффекта.
Нора сжала зубы и подумала:
«Меня не стошнит — это было бы слишком глупо. Меня не стошнит».
После нескольких минут быстрого разговора Тревис передал бармену пару двадцаток, и их провели в глубину зала, где у двери, задернутой густо расшитой стеклярусом шторой, на стуле сидел парень размером с Арнольда Шварценеггера. На нем были черные кожаные штаны и белая футболка. Руки у него были толстые, как бревна, а лицо казалось изваянным из цемента. Его серые глаза были полупрозрачны. Тревис сказал ему что-то по-испански и протянул две двадцатки.
Музыка с оглушительного грохота перешла в простой рев. Женский голос произнес в микрофон:
— Ладно, мальчики, если вам понравилось то, что мы вам показали, начинайте совать нам между ног.
Нора вздрогнула от услышанного, но при новом всплеске музыки увидела, что имела в виду женщина, сделавшая столь похабное объявление: посетителям предлагалось засовывать сложенные пяти — и десятидолларовые банкноты в трусики танцовщицам.
Бугай в кожаных штанах наконец оторвался от своего стула и провел их за стеклярусную занавеску, за которой оказалась комната футов десять в ширину и восемнадцать или двадцать в длину.
Там сидели шесть девушек в туфлях и трусиках, готовясь сменить выступавших в зале. Они поправляли грим перед зеркалом, красили губы и просто болтали друг с другом. Все девушки были так же красивы, как те, которых Нора видела танцующими. У одних были довольно крутые физиономии, красивые, но крутые, а другие выглядели вполне невинно, как школьные учительницы.
Бугай повел Тревиса, державшего за руку Нору, через гримерную к двери на другом конце комнаты. Одна из танцовщиц — яркая блондинка — положила руку Норе на плечо и зашагала рядом.
— Ты новенькая, малышка?
— Я? Нет. Нет-нет, я не работаю здесь.
Девушка, обладавшая такими развитыми формами, что Нора чувствовала себя рядом с ней мальчиком, сказала:
— А у тебя неплохие причиндалы, киска.
— Что вы, — выдавила из себя Нора.
— А мои тебе нравятся? — спросила блондинка.
— Ну да, вы очень красивая, — ответила Нора.
Обращаясь к девушке, Тревис сказал:
— Оставь ее в покое, сестренка. Леди не играет в такие игры.
Блондинка ответила, улыбаясь:
— Пусть попробует, может быть, ей понравится.
Они вышли из гримерной и оказались в узком, плохо освещенном коридоре. Только тут Нора сообразила, что ей сделали предложение. И кто? Женщина!
Она не знала, смеяться или плакать. Пожалуй, и то и другое.
Бугай проводил их до офиса в глубине здания и ушел со словами:
— Мистер Ван Дайн будет через минуту.
Обстановка офиса состояла из серых металлических стульев, конторских шкафов и потрепанного металлического стола. Серые стены были абсолютно голые: ни календарей, ни картинок. На столе не было ни блокнотов, ни авторучек, ни бумаг. Создавалось впечатление, что этой комнатой редко пользовались.
Нора и Тревис уселись на металлические стулья перед столом.
Доносившаяся из бара музыка уже не оглушала. Переведя дыхание, Нора спросила:
— А откуда они берутся здесь?
— Кто?
— Все эти милашки со своими грудями, задницами и длинными ногами и… с большим желанием… заниматься этим самым. Откуда они?
— Недалеко от Модесто есть ферма, где их разводят, — ответил Тревис.
Нора удивленно уставилась на него.
Он засмеялся и сказал:
— Извини. Я все забываю о степени вашей неискушенности, миссис Корнелл. — Тревис чмокнул ее в щеку, уколов немного щетиной, но ей все равно было приятно. Несмотря на помятую одежду и небритый вид, он выглядел свежим, как ребенок, хотя и находился в самом центре преступной клоаки. Тревис сказал: — Мне придется давать тебе только прямые ответы, потому что до тебя не доходят мои шутки.
— Так никакой фермы нет! — заморгала Нора.
— Нет, конечно. Но существуют девушки, готовые заниматься этим делом. Девушки, стремящиеся попасть в шоу-бизнес, обосноваться в Лос-Анджелесе и стать кинозвездами. Им это не удается, и тогда они оказываются в таких же местах в Лос-Анджелесе или еще дальше на севере — в Сан-Франциско или в Лас-
