Сцепив пальцы, она сидела напротив него.
– Когда я узнаю, что должно случиться что-то ужасное, то знаю я недостаточно, чтобы предотвратить это. Если мне дана эта сила, почему я не могу управлять ею? Почему я не могу включить или выключить ее, как обыкновенный телевизор? Почему, когда мне нужна ясность, все мои видения настолько туманны? Может, это злая шутка Господа? Многие люди должны умереть, потому что я не могу видеть ясно? Черт возьми, черт возьми, черт возьми!
Она вскочила на ноги и подбежала к телевизору. Она включала и выключала его, включала и выключала с силой, достаточной для того, чтобы сломать его.
– Ты не можешь чувствовать ответственность за то, что ты видишь в своих видениях, – сказал он.
– Но я чувствую.
– Тебе надо измениться.
– Я не изменюсь. Я не могу.
Он тоже поднялся, подошел к ней, взяв у нее из рук пульт управления.
– Почему бы тебе не отвлечься? Поедем вместе за покупками.
– Нет, – ответила она. – У меня назначена встреча с доктором Каувелом.
– Она состоится у тебя через два с половиной часа.
– Я не хочу ехать сегодня за покупками, – сказала она. – Поезжай сам. Я займусь этим завтра.
– Но я не могу оставить тебя здесь одну.
– Я и не буду здесь одна. Я буду с Анной и Эмметом.
– Тебе не следует вести машину.
– Почему?
– А если у тебя начнется еще один приступ?
– Тогда меня повезет Эммет.
– А чем ты займешься, прежде чем ехать к психоаналитику?
– Напишу статью для газеты.
– Мы отправили целую пачку статей в газету на прошлой неделе. Мы уже обгоняем график примерно статей на двадцать.
Хотя она еще не успокоилась, она постаралась ответить ему более ровным тоном:
– Мы обгоняем график на двадцать статей, потому что пятнадцать из них написал ты. Пора и мне внести мой вклад. Если мы обгоним график на двадцать одну статью, ничего страшного не случится.
– На моем столе лежит материал о той женщине в Северной Каролине, которая может предсказывать пол еще не родившихся детей, только дотронувшись до матери. Ею занимаются сейчас в Дьюкском университете.
– Вот об этом я и напишу.
– Хорошо, если ты чувствуешь, что у тебя достаточно сил...
– Да, достаточно. А ты поезжай в магазины «Гуч-чи», «Джиорджио», «Френч Конер», «Джуэл Парк», «Куреже» и «Ван Клиф и Арпельз»[1] – и купи мне красивых вещей к Рождеству.
Стараясь сдержать улыбку, он сказал:
– Но я уже приглядел кое-что в «Вулворте»[2].
– Ах, – ответила она, подыгрывая ему, – тогда не забудь, что я, в таком случае, приготовлю для тебя вместо подарка чек на покупку гамбургера.
Он изобразил, что разочарован.
– Ну хорошо, я выберу что-нибудь в «Гуччи» и «Эдвардз Лоуэл» к тому подарку, который я уже выбрал в «Вулворте».
Она широко улыбнулась.
– Давай, давай. Может, тогда я и позволю провести тебе ночь здесь, а не в машине.
Он рассмеялся и поцеловал ее.
– М-м-м, – сказала она. – Опять.
Она знала, что она любима, и эта уверенность немного сглаживала тот ужас, который она пережила в последние дни.
Глава 8
Центральной частью офиса доктора Каувела была коллекция, насчитывавшая сотни стеклянных собачек, которая была размещена на стеклянных и металлических полках по одну сторону от его стола. Ни один из экспонатов этого зверинца не был больше ладони Мэри, а большинство были значительно меньше. Тут были стеклянные собаки всех цветов: голубые, коричневые, красные, чисто-белые и молочно-белые, черные, оранжевые, желтые, пурпурные, зеленые, прозрачные и матовые, в полосочку и в горошек. Тут были комнатные собаки и собаки крупных пород. Одни из них лежали, другие сидели, стояли, бежали или были запечатлены в момент стойки. Бассеты, борзые, эрдели, немецкие овчарки, пекинесы, терьеры, сенбернары и еще дюжина разных пород. Сука с малюсенькими щенками из хрупкого стекла стояла вблизи
