кусочка синего льда, а по суровости взгляда, которым она окидывает интерьер дома на колесах и девочку, чувствуется, что время, проведенное в Голливуде, научило ее при необходимости действовать быстро и безжалостно.
В стене гостиной, напротив кровати девочки, окно, и движение за ним привлекает внимание Кертиса. Кэсс нашла какую-то подставку, мусорный контейнер или столик для пикника, которую и подтащила к борту трейлера. И теперь ее голова видна в окне, а выражение лица точь-в-точь такое, как бывает у Клинта Иствуда, когда тот дает знать, что не стоит становиться у него на пути.
– Вау! – тихонько восклицает девочка, откладывает журнал и пристально смотрит на Кертиса. – Ты путешествуешь с амазонками.
– Только с двумя.
– Кто ты?
Поскольку девочка светится изнутри, когда он смотрит на нее глазами собаки, у которой более острые органы чувств, Кертис решает быть с ней предельно откровенным и говорить только правду, как было и с близняшками.
– Сейчас я Кертис Хэммонд.
– А я сейчас Лайлани Клонк, – отвечает она, перекидывает ногу в металлическом протезе через край кровати и садится. – Как ты отключил систему охранной сигнализации и отпер дверь, Кертис?
Он пожимает плечами:
– Сила воли против материи. На микроуровне сила воли всегда берет верх.
– Именно так и я собираюсь отрастить грудь.
– Ничего не получится, – отвечает он.
– Думаю, может, и получится. Позитивное мышление должно принести плоды. Но пока грудь у меня действительно плоская. Зачем ты пришел сюда?
– Чтобы изменить мир, – отвечает Кертис.
Полли предупреждающе кладет руку ему на плечо.
– Все нормально, – говорит он своему королевскому гвардейцу.
– Изменить мир, – повторяет Лайлани, вновь бросает взгляд в глубь дома на колесах, прежде чем встать. – Есть результаты?
– Ну, я только начал, а работа эта долгая.
Рукой, которая несколько отличается от обычной, Лайлани указывает на счастливое лицо, нарисованное на потолке, потом на хула-герлс, стоящих на соседних столиках.
– Изменение мира начинается здесь?
– Как говорила моя мама, все истины жизни и ответы на все ее загадки постоянно у нас перед глазами, мы можем увидеть их и осознать в любой момент нашей жизни, в любом месте, каким бы жалким или роскошным это место ни казалось.
Вновь указав на потолок и на статуэтки, Лайлани спрашивает:
– И каким бы склизким?
– Мудрость мамы поддерживала нас в любой ситуации, даже самой трудной. Но она ничего не говорила про склизлость за или против.
– Это твоя мать? – спрашивает Лайлани, бросив взгляд на Полли.
– Нет. Это Полли, и никогда не спрашивай, хочет ли она крекер. Я согласился есть их за нее. А в окно смотрит Кэсс. Что же касается моей мамы… ты когда-нибудь бывала в Юте?
– За последние четыре года я побывала везде, кроме Марса.
– На Марсе тебе бы не понравилось. Воздуха нет, холодно и скучно. Но вот в Юте, на стоянке грузовиков, ты не встречала официантку, которую зовут Донелла?
– Что-то не припоминаю.
– Значит, не встречала, иначе вспомнила бы. Донелла не похожа на мою мать, потому что они принадлежат к разным видам, хотя мама могла бы выглядеть как Донелла, если бы была ею.
– Разумеется, – соглашается Лайлани.
– Я, в общем, тоже мог бы выглядеть как Донелла, только у меня не хватает массы.
– Масса, – Лайлани сочувственно кивает. – Это всегда проблема, не так ли?
– Не всегда. Но я пытаюсь сказать, что Донелла напоминает мне мою маму. Прекрасные могучие плечи, шея, разрывающая стягивающий ее воротник, гордые подбородки откормленного быка. Великолепная. Восхитительная.
– Я уже люблю твою ма больше, чем свою, – говорит Лайлани.
– Я сочту за честь встретиться с твоей матерью.
– Поверь мне, не сочтешь, – Лайлани качает головой. – Потому-то мы и говорим шепотом. Она – ужас.
– Я понимал, что мы ведем тайный разговор, – отвечает Кертис, – но как грустно, что причиной тому – твоя мать. Знаешь, кажется, я еще не сказал тебе, что я – инопланетянин.
– Для меня это новость, – признает Лайлани. – Скажи мне кое-что еще…
– Все, что угодно, – обещает он, потому что она лучится.
– Ты не родственник женщины, которую зовут Дженева Дэвис?
– Нет, если она с этой планеты.
– Полагаю, скорее да, чем нет. Но, клянусь, ты мог бы прийтись ей как минимум племянником.
– Меня удостоят чести познакомиться с ней? – спрашивает Кертис.
– Да, конечно. И если такое случится, я, наверное, запорхаю, как бабочка.
Они так хорошо общаются, но последняя ее фраза вызывает недоумение Кертиса.
– Запорхаешь, как бабочка? Так ты тоже трансформер?
Глава 68
Пока Престон кружным путем продвигался от дома Тилроу к автомобилю Королевы Шлюх, ему с лихвой хватило времени, чтобы еще раз обдумать и изменить первоначальный план.
Во-первых, когда он только скрылся в бурьяне, направляясь строго на восток, он назвал ее Пьяницей. Но это прозвище его не устроило. Леди Гнилая Печень и Мисс Сраная Морда звучали лучше, но не соответствовали ей в той мере, как ему хотелось. Он не мог назвать ее Грудастая, потому что это прозвище уже досталось тете Джейнис, матери первого убитого им человека, кузена Мешок Говна. За прошедшие с той поры годы он роздал все более-менее значимые части женского тела другим женщинам. Он не отказывался повторно использовать в прозвищах названия этих самых частей, если имелась возможность добавить к ним ласкающее слух прилагательное, но вычерпал до дна и этот источник. Так что на прозвище, связанном с анатомией, пришлось ставить крест. В конце концов он остановился на Королеве Шлюх, отталкиваясь от ее слабости на передок, о чем она вскользь упоминала, и исходя из большой вероятности того, что в юном возрасте мужчины использовали ее помимо воли: королевы, в конце концов, тоже не властны над своей жизнью. Все определяется статусом.
Правильный выбор прозвища имел огромное значение. От него требовалось не только вызывать улыбку, но и как можно точнее соответствовать субъекту, его получающему, дабы тем самым превратить его или, в данном конкретном случае, ее из личности в абстракцию, пустые слова. Правильный выбор прозвища снимал многие этические вопросы. Чтобы выполнять свой долг – прореживать человеческую толпу и сохранять мир, в котором сам он живет, – утилитарный биоэтик не мог позволить себе думать, что большинство человеческой толпы – такие же люди, как он сам. Во внутреннем мире Престона только полезные люди, которые могли что-то предложить человечеству, которых отличало высокое качество жизни, сохраняли то же имя, что и во внешнем мире.
Итак, убить Королеву Шлюх. Такую он ставил перед собой задачу, когда покидал дом Тилроу, такой эта задача оставалась, когда он подкрадывался к ней. Но по пути он решил изменить способ убийства.
Воспользовавшись тростью с рукояткой в виде змеи, Престон бросил ее на заднее сиденье.
Ключи Королевы Шлюх висели в замке зажигания. Он вынул их, чтобы открыть багажник.
Подтащил ее по ковру из сосновых иголок и травы к заднему бамперу.
Глядя на его деяния, небо потемнело еще сильнее. Дамба, сдерживавшая громы и молнии, грозила рухнуть в любой момент.
Ветер вдруг погнал по кронам стадо фырчащих быков, а потом припустил за ними со сворой остервенело
