задницу Полли, даже геи, пусть их сжигала не страсть, а зависть.
Она могла бы принять его за безвредного чудика, когда-то гордого продавца топлива, свихнувшегося от бескрайности просторов Невады, от пугающе звездного неба, висящего над черной землей, от недостатка общения с людьми или от избытка общения с диким зверьем, а может, его свела с ума Морин, этот сладкий персик. Но даже чудики, эксцентрики и психически ненормальные мужчины не оставляли без внимания ее зад, и чем дальше она видела его зубастую улыбку, тем меньше Эрл напоминал ей клоуна, безумного или нет, и тем больше – динозавров из «Парка юрского периода». Мелькнула мысль, пусть, казалось бы, и странная, что Эрл вовсе и не человек, а существо, встречаться с которым ей еще не доводилось.
И тут из темноты появилась Желтый Бок, прибежала очень возбужденная, такой Полли ее еще никогда не видела, бросилась к ней, зубами вцепилась в акриловый каблук левой сандалии, словно терьер – в крысу, начала стаскивать с ноги. С губ Полли сорвалось имя знаменитой кинозвезды, с которой она познакомилась, когда была женой продюсера Джулиана Флэкберга. У нее это имя заменяло привычное «блин». В удивлении Кэсс звала собаку, Полли попыталась вытащить ногу из сандалии, не нанеся травму ни животному, ни себе, Желтый Бок вроде бы стремилась к тому же, продолжая молча, без рычания, терзать каблук, а улыбающийся Эрл Бокман, думая, что за всей этой суетой стал невидимым, нацелил свои часы на собаку и озабоченно всматривался в циферблат, будто носил на руке анализатор, который мог определить, бешеная собака или нет.
Чтобы уберечь ногу от Желтого Бока, Полли вытащила ее из сандалии, и собака тут же убежала с добычей. Остановилась у переднего бампера дома на колесах, оглянулась, бросила сандалию, перехватила его за перепонку, подняла и покачала из стороны в сторону, как бы дразня владелицу.
– Она приглашает тебя поиграть, – предположила Кэсс.
– Да, возможно, – ответила Полли, – но, как я понимаю, пусть наша приятельница и очень мила, она хочет, чтобы я подвесила ее на этой рождественской гирлянде.
И вот тут маниакальная улыбка Эрла впервые пришлась к месту.
Пистолет уже торчал в горловине, для заполнения бака требовалось никак не меньше пяти минут, руки Кэсс были свободны, и Полли нисколько не сомневалась в способности сестры постоять за себя, даже имея дело с такими, как Эрл Бокман, даже если тот именно сегодня получил весточку из Книги рекордов Гиннесса с сообщением о том, что он заменил Джеффри Дамера в категории «Рекордсмен по количеству отрезанных голов, хранящихся в холодильнике». Прихрамывая, она последовала за Желтым Боком, вокруг кабины, к ступенькам и наконец поднялась в дом на колесах.
К тому времени, как Полли добралась до прохода между креслами, сандалия лежала на полу в гостиной, аккурат под единственной зажженной лампой, тогда как в маленькой столовой, примыкающей к камбузу, собака запрыгнула на сиденье, наклонилась над столом и ухватила зубами колоду игральных карт. Пока Полли надевала сандалию, Желтый Бок вернулась в гостиную и разбросала карты по полу.
Полли выросла в сельской местности, где коровы, свиньи и куры манерами поведения и достоинством могли служить примером многим человеческим существам. Она участвовала в многомиллионном шоу, где два слона, четыре шимпанзе, шесть собак и даже питон были куда приятнее в общении, чем семьдесят четыре танцовщицы. В общем, Полли полагала себя другом животных и достаточно хорошо знала их повадки, чтобы понять, что Желтый Бок ведет себя не так, как положено собаке, а следовательно, происходит что-то необычное. Она не стала ругаться, не принялась подбирать карты, что всенепременно сделала бы в ординарной ситуации, но отступила назад, чтобы освободить собаке место, и присела на корточки.
Половина карт упали картинками вверх, и Желтый Бок начала торопливо, но целенаправленно разгребать их лапами, пока не отделила две бубны, две черви и одну пику. Масть карт значения не имела, в отличие от их номинала, потому что, используя нос и лапы, собака расположила карты по старшинству в четкой последовательности: тройка пик, четверка бубен, пятерка червей, шестерка бубен, семерка червей – и, улыбаясь, воззрилась на Полли.
Собаки-гимнастки балансировали на катящихся мячах и ходили по параллельным брусьям, собаки- пирофилы прыгали сквозь горящие обручи, маленькие собачки сидели на спинах больших собак, когда те изображали лошадей, участвующих в скачках или соревнованиях по преодолению препятствий, дрессированные собачки в розовых платьях танцевали на задних лапах: в Лас-Вегасе Полли много чего навидалась, но не встречала собаки, демонстрирующей такие математические способности. Поэтому, когда Желтый Бок лапой поставила шестерку бубен после пятерки червей, а потом носом семерку червей вслед за шестеркой, с губ Полли вновь сорвалось имя кинозвезды, которую она терпеть не могла, причем не один раз, а дважды. Она встретилась взглядом с лохматым математиком, трепеща от ощущения чуда, и произнесла фразу, которую так не терпелось услышать Лесси за все долгие годы жизни с Тимми на ферме: «Ты пытаешься мне что-то сказать, не так ли, девочка?»
Нисколько не желая оскорбить Рома, Тарзана или ХОЛа 9000, Кэсс сочла навыки общения Эрла Бокмана на порядок хуже, чем, соответственно, у ребенка, выкормленного волчицей, выросшего среди обезьян и воспитанного роботами.
Каким-то он был деревянным. Неловким. Окостеневшим. Выражение лица редко соответствовало произносимым словам, и всякий раз, когда это несоответствие фиксировалось у него в голове, он прикрывался своей карикатурной улыбкой, которая, как ему казалось, демонстрировала его умение ладить с людьми и уверенность в себе.
Более того, Эрл не выносил тишины. Каждая пауза в разговоре, превышавшая две секунды, нервировала его. Он заполнял тишину тем, что первым приходило в голову, а потому молол всякую чушь.
Кэсс решила, что Морин, жена Эрла и общепризнанный персик, то ли святая, то ли тупа, как морковка. Ни одна женщина не могла жить с таким человеком, если только не надеялась очистить душу вечными страданиями или у нее напрочь отсутствовало серое вещество.
Привалившись к борту дома на колесах, дожидаясь, пока заполнится бак, Кэсс чувствовала себя словно заключенный, которого приговорили к смерти и привели на место казни. Эрл заменял расстрельный взвод, слова – пули, а способом казни избрали скуку.
И что это за манипуляции с часами? С отвлекающими маневрами, которые удавались Эрлу не лучше, чем разговор, он нацеливал их в разные стороны. Один раз даже опустился на колено, якобы завязывая шнурок, который вовсе и не развязывался, чтобы направить циферблат под днище «Флитвуда».
Возможно, он страдал каким-то психическим заболеванием, возможно, его одолевали навязчивые идеи? Возможно, он не мог не нацеливать часы на людей и вещи, как другие люди не могли не мыть руки по четыреста раз на дню или каждый час не пересчитывать носки в ящике комода или тарелки в кухонном буфете?
Поначалу Кэсс жалела его, потом он стал вызывать смех.
Но теперь ей определенно было не до смеха.
По спине Кэсс побежали мурашки.
Три года она была замужем за Доном Флэкбергом, кинопродюсером, младшим братом Джулиана… вращалась в высших кругах голливудского общества. И согласно проведенным ею расчетам, если взять целиком удачливых актеров, режиссеров, руководство студий и продюсеров, 6,5 % из них были хорошими и нормальными людьми, 4,5 % – нормальными и злыми, а 89 % – злыми и ненормальными. Набирая экспериментальный материал, который и позволил ей получить вышеуказанные результаты, она составила классификацию выражений глаз, лицевых тиков, жестов, телодвижений, благодаря которой безошибочно определяла самых безумных и самых злых, что и позволяло ей вовремя уходить в сторону и не становиться их жертвой. За три минуты наблюдений она пришла к выводу, что Эрл Бокман, простой заправщик и бакалейщик, безумием и злобой не уступал любому из самых богатых и уважаемых членов киношного сообщества, которых она когда-либо знала.
В темноте, у стены магазина, стоящего на перекрестке федеральных шоссе, между поблескивающим под луной «Корветтом» и «Эксплорером», набитым трупами, Кертис наблюдает и за дверью в стене, и за северным и южным углами, из-за которых в любой момент могут появиться враги.
Но более всего он сосредоточен на телепатическом канале, который связывает его с собакой. Этот канал он использует, как никогда раньше. Он затаился между автомобилями, ощущая спиной дующий из прерий ветерок, но одновременно он вместе со ставшей ему сестрой, в доме на колесах, изумляет Полли
