— Лезу вверх, — сообщила Ангел.
И с ловкостью лемура вскарабкалась на нижнюю ветку.
— Подожди, сладенькая, — крикнула вслед Агнес. — Ему же надо спускаться прямо сейчас, чтобы успеть до темноты.
Уже на дереве девочка улыбнулась.
— Даже если он останется на вершине до рассвета, он всё равно будет спускаться в темноте, не так ли? Не беспокойтесь за нас, тётя Агги.
Проверяя нервы Целестины по полной программе, как Барти проверял нервы Агнес, девочка шустро запрыгала по ветвям и добралась до Барти, когда солнце уже зашло, но ещё подсвечивало пурпуром небо. Встала рядом с ним, и с вершины высоченного дуба донёсся её серебристый смех.
1975-1978 годы. Заяц убежал от Дракона, Змея уползла от Лошади, 78-й вибрировал, потому что им заправляло
В одно августовское утро, вернувшись от доктора Джошуа Нанна с анализом и диагнозом «острый миелоидный лейкоз», Агнес попросила всех собраться, но караван отправился не развозить пироги, а в парк развлечений. Она хотела покататься на «русских горках», покружиться на карусели, а главное, посмотреть, как смеются дети. Она хотела сохранить в памяти смех Барти так же, как он сохранял её лицо таким, каким оно было до того, как ему удалили глаза.
Она не стала скрывать от семьи диагноз, но не спешила сказать им о прогнозе, который не сулил ей ничего хорошего. Её кости уже стали хрупкими, их забивали видоизменённые, недоразвившиеся белые тельца, которые препятствовали выработке нормальных белых телец, красных телец, тромбоцитов.
Тринадцатилетний Барти, слушающий книги для докторов наук, изучил лейкозы, пока они ждали результаты анализов, чтобы сразу понять смысл поставленного диагноза. Он постарался ничем не выдать себя, услышав
Перед отъездом в парк развлечений Агнес отвела его в сторону, обняла.
— Послушай, мой мальчик, я не сдаюсь. И не думай, что сдамся. Давай сегодня как следует повеселимся. А вечером ты, я и Ангел проведём заседание «Общества весёлых приключений Северного полюса», — девочка давно уже стала его третьим членом, — и поделимся всеми секретами.
— Глупость какая-то, — Барти чуть не плакал.
— Не надо так говорить. Тайное общество — совсем не глупость, особенно теперь. Это
В парке «русские горки» запомнились Барти не только резкими поворотами и крутыми спусками. Ему открылись новые возможности организма, и он необычайно оживился. Такое, на памяти Агнес, происходило с ним, только когда он овладевал новой и сложной математической теорией. Закончив одну поездку, он хотел немедленно её повторить, и ему, конечно же, шли навстречу. Слепым в парках развлечений ждать не приходится: их всегда пропускают без очереди. Агнес дважды прокатилась с ним, потом Пол, тоже дважды, и, наконец, Ангел, три раза. Его одержимость «русскими горками» обусловила не жажда острых ощущений. Восторг уступил место раздумчивому молчанию, особенно после того, как морская чайка пролетела в нескольких дюймах от его лица, распушив перья, застав врасплох перед предпоследним крутым спуском. Другие аттракционы не вызвали у него никакого интереса, и он лишь сказал, что подумал о новом способе ощутить, как все устроено… новом подходе к этой тайне.
После посещения парка развлечений Леди-Пирожница не отправилась в больницу. С таким доктором, как Уолли, необходимости в этом не было. Он мог дать ей лекарства, мог сделать укол и переливание крови. Радиационная терапия, к которой прибегают при остром лимфоидном лейкозе, гораздо менее эффективна при миелоидной форме заболевания. Врачи сочли возможным обойтись без неё, что также облегчило лечение на дому.
В первые две недели, когда Агнес уже не объезжала своих подопечных, в дом потянулись гости. Слишком многих людей она хотела увидеть в последний раз. Она боролась изо всех сил, не желала сдаваться на милость болезни, крепко держалась за надежду, но всё-таки принимала гостей, на всякий случай.
Ломкость костей, кровоточащие десны, головные боли, уродливые синяки, приступы слабости и затруднённого дыхания огорчали её куда меньше, чем страдания, которые она своей болезнью причиняла тем, кого любила. Шли дни, и им уже не удавалось скрыть свою тревогу и печаль. Она брала их за руку, когда у них тряслись руки. Она просила их помолиться с ней, когда они злились из-за того, что такое могло случиться с ней, из всех именно с ней, и не отпускала от себя, пока их злость не уходила. Не раз и не два она сажала Ангел на колени, гладила по волосам, успокаивала разговорами о том, как хорошо они проводили время в былые дни. И всегда рядом был Барти, наблюдающий за ней в своей слепоте, осознающий, что она умирает далеко не везде, где она есть, но не находящий утешения в том, что она будет жить в других мирах, в которых он не сможет оказаться с ней рядом.
Но, как бы тяжело ни было Барти, Агнес знала, что и Полу ничуть не легче. Она могла только обнимать его по ночам, приходя в его объятия. И много раз говорила ему:
— Если случится самое худшее, ты не должен возобновлять свои пешие походы.
— Хорошо, — соглашался он, возможно, слишком уж легко.
— Я серьёзно. У тебя и здесь хватит дел. Барти. «Служба Леди-Пирожницы». Люди, которые полагаются на тебя. Друзья, которые тебя любят. Раз уж вы оказались со мной в одной упряжке, мистер, просто так вам не уйти.
— Я обещаю, Агги. Но и ты никуда не уйдёшь.
В третью неделю октября она уже не могла подняться с кровати.
Первого ноября они переставили кровать Агнес в гостиную, чтобы она, как всегда, могла быть в центре событий, хотя гостей они больше не принимали, и окружали её только члены семьи с самыми разными фамилиями.
Утром третьего ноября Барти попросил Марию спросить у Агнес, какую книгу та хотела бы послушать.
— А потом, когда она ответит, просто повернитесь и выйдите из комнаты. В дело вступлю я.
— В какое дело? — переспросила Мария.
— Я придумал одну шутку.
Книги стопкой лежали на столике у кровати, любимые романы и томики поэзии, все их Агнес уже читала. Из-за ограниченности отпущенного ей времени она предпочитала уже знакомые ей истории и стихи новым, которые могли ей и не понравиться. Ей часто читал Пол, так же как и Ангел. Немало времени у её кровати проводили Том Ванадий, Целестина и Грейс.
В то утро Барти стоял за изголовьем, она попросила Марию почитать ей Эмили Дикинсон.
Мария, в полном недоумении, сделала все, как он просил, и выходила из комнаты, когда Барти без чьей-либо помощи достал из стопки нужную книгу. Сел в кресло у кровати матери, начал читать:
