могла бы подкрасться незаметно, исподтишка, нимало не считаясь с их утепленными полярными костюмами и штормовками на меху. Потому острая нужда в укрытии взяла верх над опасностью, которая могла грозить им в пещере.
Все же они покинули свое убежище, чтобы вернуться в него вместе с коротковолновой радиостанцией. Аппарат поставили у дальней стены. Франц протянул провода от приемопередатчика через всю пещеру и подключил их к зажимам запасного аккумулятора, стоявшего на уцелевшем снегоходе. Рита включила станцию: шкала настройки засияла свечением цвета морской волны. Шорох статических разрядов и унылые посвистывания наполнили пространство пещеры, отражаясь от ледяных стен и поднимаясь под высокие своды.
— Работает, — произнесла с облегчением Рита. Натянув капюшон поглубже, так, чтобы была прикрыта шея, Франц сказал:
— Пойду погляжу, может, еще что найдется. — Оставив фонарик Рите, он вышел в метель, вобрав голову в плечи и наклонив ее вперед, готовясь встретиться с бушевавшим за воротами ветром.
Не успел Франц выйти за порог, как послышался сигнал срочной передачи: в эфир вышел Гунвальд, вызывавший всех со станции Эджуэй.
Рита рухнула на колени перед приемопередатчиком и поспешила подтвердить прием вызова.
— Какая радость слышать твой голос, — заговорил Гунвальд. — Все ли целы?
— Лагерь погиб, но мы с Францем в порядке. Отыскали укрытие в ледяной пещере.
— А Харри и остальные?
— Нам неизвестно, что с ними, — отвечала она и, пока произносила эти слова, в груди стало тесно от внезапно охватившей ее тревоги. — Их не было в лагере, они доделывали кое-какие мелочи. Подождем их еще четверть часа, а потом надо будет, если они не появятся, пойти на поиски. — Она замолчала в нерешительности, а потом откашлялась. — Дело в том... короче, мы дрейфуем.
На мгновение Гунвальд, похоже, потерял дар речи. Потом, справившись с собой, спросил:
— Ты точно знаешь?
— Сначала мы обратили внимание на ветер, он теперь дует с другой стороны. Потом уже посмотрели на компас, потом на еще один компас.
— Подожди минутку, — сказал Ларссон с хорошо различимым в голосе беспокойством. — Дай подумать.
Несмотря на шторм и сильные возмущения магнитосферы, как правило, сопутствующие дурной погоде, голос Ларссона звучал чисто, а все им сказанное было понятно. Но до станции отсюда по прямой, по воздуху, так сказать, было пока километров шесть с половиной. А вот как буря разыграется на славу, да и айсберг отнесет подальше на юг, наверняка со связью у них будут серьезные нелады. И Гунвальд, и Рита понимали, что связь скоро оборвется, но никто даже словом не обмолвился об этом.
Ларссон спросил:
— А большой он, этот ваш айсберг? Как ты думаешь?
— Совсем ничего про это не знаю. У нас еще не было возможности произвести хоть какую-то разведку. Пока что мы заняты тем, что ищем уцелевшие вещи. Копаемся в развалинах лагеря, чтобы спасти хоть что- то.
— Но если айсберг невелик... — голос Гунвальда заглушили статические помехи. Но он, похоже, и без того сходил на нет.
— Не поняла тебя. Повтори.
Шорохи статических разрядов.
— Гунвальд, ты меня слышишь?
Его голос возник снова:
— ...Если этот ваш айсберг — не очень большой... Харри и остальные, быть может, и не дрейфуют вместе с вами.
Рита прикрыла глаза:
— Хотела бы я, чтобы так оно и было.
— Но так это или же совсем по-другому, положение далеко не безнадежно. Погода все еще не настолько испортилась, чтобы помешать мне выйти на спутниковой связи на базу ВВС США в Туле. А когда я оповещу военных летчиков, они смогут связаться с тральщиками МГГ. С теми кораблями ООН, что дожидаются несколько южнее.
— И что потом? Какой капитан, если только у него с головой все в порядке, поведет корабль в бурю, навстречу дурному зимнему шторму? Нормальный человек догадается, что и нас он так не спасет, а уж свой траулер со всей командой и собой в придачу точно погубит.
— Знаешь, на военной базе в Туле есть современный самолет, самой свежей разработки, поисковый. И еще у них там навалом разных вертолетов, которые никакой погоды не признают.
— Не изобрели еще такого самолета, который пробился бы через бурю, как та, что сейчас бушует у нас. Я уже не говорю про то, что на айсберг летчику надо еще посадить свою машину. А тут ветры на любой вкус.
Радиостанция только покряхтывала, да иногда попискивала или присвистывала. Но Рита чувствовала, что связь не оборвалась, что Гунвальд на том конце канала и никуда не пропал.
«Да, — подумала она. — У меня-то тоже нет слов».
Она поглядела вверх, туда, где прижатые друг к другу ледяные балки и булыжники образовывали в совокупности нечто вроде стрельчатого свода. Снег и ледяная пыль все-таки проникали через эту кровлю — были, значит, трещины, пусть небольшие и немногочисленные.
Наконец швед заговорил:
— Ладно, насчет самолета ты, пожалуй, права. Но все равно, нельзя терять надежду.
— Согласна.
— Потому что... ну... послушай, Рита, этот шторм должен когда-то кончиться... через трое-четверо суток.
— Или чуть позже, — опять согласилась она.
— У вас не так много еды.
— Если вообще есть хоть какая-то. Но пища не имеет такого уж важного значения, — сказала Рита. — Без еды можно протянуть и подольше, чем четверо суток.
И он, и она знали, что грозит им вовсе не голодная смерть. Самое главное — это пробирающий до костей, неусыпный холод.
Гунвальд сказал:
— Греться можно в снегоходах. По очереди. Как у вас с топливом?
— Да хватило бы на обратный путь. Если бы на эту станцию Эджуэй была дорога. Но не больше. А если больше, то совсем ненамного. Хватит, чтобы гонять двигатели пару часов. Но не на несколько суток.
— Ну, тогда...
Молчание. Статические разряды.
Он прорезался снова через несколько секунд:
— ...Дозвонюсь до Туле все равно. Пусть знают. Может, они найдут ответ, который мы не замечаем. Они не так переживают, а чтобы решить задачку, лучше от нее отстраниться.
Она поинтересовалась:
— Эджуэй хотя бы цел?
— Полный порядок.
— А ты?
— Ни единой царапины.
— Приятно слышать.
— Буду жить. И ты тоже, Рита.
— Постараюсь, — отвечала она. — Я очень буду стараться.
13 ч. 10 мин.
Брайан Дохерти нацедил бензина из резервуара стоявшего с задранным носом снегохода и покапал им вдоль шестидесятисантиметрового отрезка по кромке утеса.
Роджер Брескин изогнул химическую спичку и метнул ее в разлитый бензин. Пламя взвилось вверх,