отвернулся от нее и нетерпеливо замахал рукой водителю грейдера. Вряд ли водитель мог заметить его из- за залепленного снегом стекла.
— Помогите! — закричал Харрис. Он не думал, что человек может услышать его из-за грохота двигателя. Несмотря на это, он продолжал звать на помощь: — Помогите! Мы наверху! Помогите нам!
Конни тоже начала кричать.
Удивленный Боллинджер сделал именно то, что ему как раз не следовало делать. Он резко повернулся и выстрелил в грейдер.
Водитель резко затормозил, почти полностью остановил машину.
— На помощь! — закричал Харрис.
Боллинджер снова выстрелил в машину.
Пуля отскочила от стальной рамы, которая обрамляла стекло кабины.
Водитель переключил скорость, и мотор заработал громче.
Боллинджер побежал.
Под действием гидравлической системы отвал снегоочистителя поднялся сантиметров на тридцать над проспектом. Повернув колеса, машина с грохотом приближалась к тротуару, край щита заскрежетал по бордюру.
Преследуемый грейдером, Боллинджер пробежал десять-двенадцать метров по тротуару, прежде чем выскочить на дорогу. Затем, с каждым шагом поднимая небольшие облачка снега, он пересек улицу перед грохочущим снегоочистителем. Когда всего два метра отделяло его от сверкающего стального щита, он ринулся в сторону, обежал вокруг машины и устремился к «Бовертон билдинг».
Грейдер не мог развернуться с легкостью спортивного автомобиля. К тому времени, когда водитель развернулся и направился назад, Боллинджер уже снова стоял под Грэхемом.
Грэхем увидел направленный на него пистолет, мерцавший в свете уличного фонаря.
Внизу, где ветер дул не так сильно, выстрел показался очень громким. Пуля ударилась в гранит рядом с правой ногой Грэхема.
Грейдер с грохотом двигался на Боллинджера.
Тот прижался спиной к зданию и смотрел на механическое чудовище.
Предчувствуя, что собирается предпринять этот сумасшедший, Грэхем нащупал компактную дрель, которая была прикреплена к его поясу, и отстегнул ее от ремня.
Грейдер уже был в четырех-шести метрах от Боллинджера, который целился пистолетом в стекло кабины водителя.
Грэхем бросил дрелью в Боллинджера с четвертого этажа. Она дугой пролетела восемнадцать метров сквозь падающий снег и ударила Боллинджера — не по голове, куда целился Грэхем, а по бедру. Она задела его не так сильно.
Несмотря на это, дрель напугала Боллинджера. Он подпрыгнул, попал ногой на лед, поскользнулся, качнулся вперед, споткнулся о бордюр и, взмахнув руками, упал лицом вниз в сточную канавку у тротуара.
Водитель грейдера предполагал, что его жертва отбежит, но не ожидал, что Боллинджер упадет прямо под машину. Он промедлил и затормозил мгновением позже, но машина не могла остановиться сразу.
Тяжелый стальной щит поднимался на тридцать сантиметров над улицей; но этого было недостаточно, чтобы проехать над Боллинджером, не задев его. Низ ножа зацепил его за ягодицы, смял его тело, протаранил его голову, раздавив череп, придавил тело к возвышающемуся рядом бордюру.
Кровь растеклась по снегу, блестя в круге света от ближайшего уличного фонаря.
43
Тела Макдональда, Отта, охранников и инженера здания были помещены в тяжелые пластиковые мешки, предоставляемые городским моргом. Мешки с телами положили на мраморный пол.
Шесть стульев были поставлены полукругом около закрытого ставнями газетного киоска в передней части вестибюля. Грэхем и Конни сидели там вместе с Айрой Предуцки и тремя другими полицейскими.
Предуцки выглядел как обычно: слегка запачкан, коричневый костюм висел на нем немногим лучше, чем простыня. Он прошелся по мокрому снегу, поэтому низ его брюк, ботинки и носки были мокрые. Он не носил галоши или сапоги; у него было несколько пар подходящей обуви, но он всегда забывал надевать их в плохую погоду.
— Сейчас мне бы не хотелось докучать вам, — произнес Предуцки, обращаясь к Грэхему. — Я знаю, я уже спрашивал вас, и вы рассказывали мне. Но я беспокоюсь, и я ничего не могу поделать с этим. Я постоянно беспокоюсь о множестве вещей. Это еще один мой недостаток. Ну, как раненая рука? В порядке?
Грэхем слегка похлопал по повязке под рубашкой. Санитар с дурным запахом изо рта, но уверенными руками позаботился о нем час тому назад.
— Сейчас вполне хорошо.
— А что с вашей ногой?
Грэхем поморщился:
— Я хромаю не больше, чем до того, как все это произошло.
Повернувшись к Конни, Предуцки поинтересовался:
— А как вы? Врач со «скорой» говорит, что вы получили несколько сильных ушибов.
— Только ушибы, — почти беззаботно ответила она. Она держала за руку Грэхема. — Ничего страшного.
— Да, у вас у обоих была ужасная ночь. Просто жуткая! И это моя вина. Я дожен был схватить Боллинджера несколько недель назад. Если бы у меня было хоть немного мозгов, я бы распутал это дело до того, как вы были вовлечены в него. — Он взглянул на часы: — Почти три часа утра. — Он поднялся, безуспешно попытался выпрямить смятый воротник пальто: — Мы слишком долго задержали вас здесь. Очень долго. Но я собираюсь попросить вас остаться еще на пятнадцать-двадцать минут, чтобы ответить на вопросы, которые могут появиться у других следователей или судебных представителей. Я прошу вас о большом одолжении, да? Я знаю, это ужасное, ужасное испытание. Я извиняюсь!
— Все в порядке, — утомленно сказал Грэхем.
Предуцки обратился к другому скромно одетому детективу, сидевшему с группой:
— Джерри, ты уверен, что их задержат не более чем на пятнадцать-двадцать минут?
— Как скажешь, Айра. — Джерри был высоким коренастым человеком около сорока лет. У него на подбородке была родинка.
— Проследи, чтобы их доставили домой на патрульной машине.
Джерри кивнул.
— И держи репортеров подальше от них.
— О'кей, Айра. Хотя это будет нелегко.
Грэхему и Конни Предуцки сказал:
— Когда доберетесь домой, первым делом отключите телефон. Вы пообщаетесь с прессой завтра. Но это уже совсем скоро. Они еще долго будут одолевать вас. Это еще одно испытание. Я сожалею. Может быть, нам удастся уберечь вас от них сегодня ночью, дать вам несколько часов покоя перед бурей.
— Спасибо, — поблагодарила Конни.
— Сейчас я должен идти работать. Сделать то, что давно нужно было сделать. Я всегда отстаю в своей работе. Всегда. Я не создан для этой работы. Это правда.
Он пожал руку Грэхему и неловко поклонился Конни.
Когда он проходил по вестибюлю, его мокрые туфли скрипели.
Снаружи он увернулся от одних репортеров и отказался отвечать на вопросы других.
Его не оборудованный сигнализацией автомобиль стоял в самом конце двойного ряда полицейских черно-белых седанов, машин «скорой помощи» и репортерских фургонов. Он сел за руль, пристегнул ремень и включил двигатель.
Его партнер, инспектор Дэниел Маллиган, будет занят внутри еще пару часов, и ему не понадобится автомобиль.
Напевая мотив своего собственного сочинения, Предуцки ехал по Лексингтон-авеню, которая была недавно расчищена. На колесах его автомобиля были прикреплены цепи; они скрипели на снегу и стучали на
