Отродье ночи (Шорохи)

— Но тот, кто выдал себя за Фрая, должен чертовски походить на оригинал.

Престон кашлянул.

— Хорошо... что сейчас?

— Я хочу увидеть содержимое личного сейфа мистера Фрая.

— Не думаю, чтобы у вас оказался ключ.

— Нет. Мистер Фрай еще не вернулся из могилы, чтобы вручить его мне.

— Я думал, что ключ в доме мистера Фрая.

— Нет. Если самозванец использовал ключ, то он и сейчас у него.

— Но если ключ дал ему мистер Фрай, — размышлял вслух Престон, — то его дело меняется. Если мистер Фрай сговорился в двойником забрать деньги...

— Мистер Фрай не мог ни с кем сговориться, — отрезал Джошуа. — Он был мертв. Заглянем же мы в сейф?

— Не имея ключей, придется ломать.

— Так пусть ломают, — сказал Престон.

Через полчаса они стояли у сейфа Фрая. Ровными рядами тускло поблескивали металлические дверцы вмурованных в стены ящиков. Банковский техник быстро сломал замок, вытащил металлическую коробку и подал ее Рональду Престону, а тот, в свою очередь, вручил ее Райнхарту.

— По закону, — строго сказал Престон, — вас следовало проводить под охраной в одну из внутренних комнат, потому что в противном случае вы можете заявить о пропаже содержимого и банку придется участвовать в судебном процессе. Чтобы этого не случилось, я настаиваю на том, чтобы сейф был вскрыт в моем присутствии.

— Вы не имеете никаких законных прав настаивать, — ответил, раздражаясь, Джошуа. — И так как мне не хочется вовлекать ваш банк в судебные тяжбы, я удовлетворю ваше любопытство на месте.

Джошуа открыл дверцу. Внутри лежал белый конверт и больше ничего, он вынул его. Вручив пустую железную коробку Престону, Джошуа разорвал конверт и вынул лист бумаги. Послание было напечатано на машинке, были проставлены имена и число.

Джошуа впервые читал такое странное письмо. Ничего подобного он прежде не встречал: казалось, что оно написано сумасшедшим.

Четверг, 25 сентября.

Всем, кого это может коснуться:

Моя мать, Кэтрин Энн Фрай, скончалась пять лет назад, но продолжает возвращаться, воплощаясь в новые тела. Она нашла дорогу к живым и теперь пытается убить меня. В настоящее время она проживает в Лос-Анджелесе, под именем Хилари Томас.

Сегодня утром она заколола меня в Лос-Анджелесе, и я умер. Я вернусь и убью ее прежде, чем она убьет меня во второй раз. Потому что если она убьет меня вновь, я не воскресну. Она сильнее. Я не смогу вернуться из могилы. Не смогу, если она убьет меня дважды.

Я чувствую себя таким опустошенным. С моей смертью умерла часть меня.

Я оставляю эту записку на тот случай, если она вновь победит. Это моя собственная война до смерти, моя, и больше ничья. Я могу открыться и обратиться за помощью в полицию. Если я это сделаю, то все узнают, что я такое и кто такой. Если узнают, почему я прятался всю жизнь, то забросают камнями до смерти. А если она меня убьет, тогда уже все равно, что все обо мне станет известно, я-то буду мертв. Если она меня убьет, пусть тот, кто прочтет это письмо, продолжит борьбу.

Вы должны отрезать ей голову, набить в рот чесноку. Вырезать сердце и проткнуть его палкой. Похоронить сердце и голову в разных церковных дворах. Она не вампир. Но думаю, что эти вещи помогут. Если ее убить таким образом, возможно, она умрет навеки.

Она возвращается из могилы.

Внизу листа красовалась поддельная подпись Бруно Фрая. В том, что это подделка, не было никаких сомнений. Фрай умер раньше, чем были написаны эти строки.

Джошуа вдруг вздрогнул, вспомнив вечер прошлой пятницы: выйдя из похоронного бюро Эврила Таннертона в кромешную тьму, он кожей почувствовал неясную опасность, ощутил в воздухе злое присутствие, заметил неясную мрачную тень, которая перемещалась в тени.

— Что это? — спросил Престон.

Джошуа отдал ему письмо.

Престон жадно просмотрел его и изумленно спросил:

— Что же такое?

— Должно быть, вор, вычистив сейф, оставил его на память.

— Но зачем?

— Может, пошутил. Кто бы он ни был, он явно увлекается книгами о привидениях. По-видимому, вор решил посмеяться над нами.

— Но... таким странным образом, — пробормотал Престон. — Я хочу сказать, грабитель скорее написал бы записку, откровенно издеваясь над нами и превознося свою искусность. Но это совсем не похоже на шутку. Наоборот, все очень странно, не все понятно, но, кажется, очень откровенно.

— Если это не розыгрыш, то что нее, по-вашему? — спросил Джошуа. — Не хотите ли вы сказать, что Бруно Фрай написал письмо и положил его в сейф уже после смерти?

— О... нет... Конечно, нет.

— Тогда что?

Престон разглядывал письмо.

— Тогда я скажу следующее. Этот человек, поразительно похожий на мистера Фрая, человек, пользующийся водительскими правами на имя мистера Фрая, человек, который знает о банковских вложениях мистера Фрая в «Пасифик Юнайтед», считает, что он мистер Фрай. — Престон посмотрел на Райнхарта. — Я не верю, чтобы обычный вор, любитель откалывать шутки, сочинил подобное письмо. Здесь признак душевного заболевания.

Джошуа кивнул.

— Боюсь, что должен согласиться с вами. Но откуда он взялся? Кто он? Знал ли Бруно о его существовании? Почему двойник так же, как и Фрай, боится и ненавидит Кэтрин Фрай? Тысяча вопросов. От них голова кругом идет.

— Вот именно, — отозвался Престон. — И я не знаю ответов. Только предположения и догадки. Однако следует сообщить этой Хилари Томас, что она в смертельной опасности.

* * *

Похороны Фрэнка Говарда прошли со всеми почестями. С кладбища Тони и Хилари поехали в аэропорт и сели на самолет. Хилари, заметив подавленное состояние Тони, который вновь переживал смерть Фрэнка, старалась растормошить и немного развеселить его. Он тяжело опустился в кресло и замер, не отвечая на вопросы Хилари. Но потом, поняв ее намерения и не желая ее обижать, Тони несколько раз улыбнулся и даже рассказал какую-то историю. В Сан-Франциско они поспешили на двухчасовой самолет до Напа, но им сообщили, что вылет задерживается на час по техническим причинам.

Они поели в ресторане аэропорта. Прекрасный кофе — вот единственное, что могли здесь предложить; бутерброды оказались резиновыми, а жаркое — сырым.

Чем ближе было время посадки, тем больше волновалась Хилари. Сейчас она бы с удовольствием вернулась домой.

Тони заметил выражение тревоги на ее лице.

— Что такое, Хилари?

— Не знаю... Я чувствую... точно, может, я и ошибаюсь. Мне кажется, мы бросаемся в логово льва.

— Фрай остался в Лос-Анджелесе. Он никак не может знать, что мы уехали в Санта-Хелену.

— Правда?

— Неужели ты до сих пор думаешь, что он наделен сверхъестественной силой, как призраки, вампиры и прочая мерзость?

— Я ничего не исключаю.

— Мы найдем логическое объяснение случившемуся.

— Найдем или нет... но я не могу освободиться от дурного предчувствия.