глаза.
Вернувшись в спальню, он увидел, что потушенная лампа на другом прикроватном столике сдвинута, а рядом с ней что-то стоит. Включил и ее.
Компанию лампе составляли два полированных шара окаменевшего дерьма динозавров, которые покоились на бронзовых подставках.
И хотя дерьмо матово блестело, Митч подумал о хрустальных шарах и зловещих гадалках из старых фильмов, предсказывающих ужасную судьбу.
— Энсон, — прошептал Митч. — Господи! Господи!
Глава 37
Ветер с восточных гор обычно поднимался с рассветом или при заходе солнца. А тут вдруг задул задолго до рассвета, через много часов после заката, сильный ветер, обрушившийся на равнину.
Идя к «Крайслеру» по проулку, где свистел ветер, Митч, с одной стороны, спешил, а с другой, напоминал человека, держащего путь из камеры смертников к месту казни.
Опустить все стекла времени у него не было. Уже тронувшись с места, он опустил одно, водительской дверцы.
Ветер обдувал лицо, ерошил волосы, теплый и настойчивый.
Безумцам недостает самообладания. Им везде чудятся заговоры, и свое безумие они проявляют в иррациональной злобе, в нелепых страхах. Истинно безумные люди не знают, что у них больная психика, а потому не нуждаются в том, чтобы носить маску.
Митчу хотелось верить, что его брат безумен. Потому что Энсон был монстром, если в основе его действий лежал холодный расчет. Если так, то получалось, что он, младший брат, восхищался монстром, любил его. И своей доверчивостью, желанием быть обманутым только увеличивал силу этого монстра. То есть в какой-то, пусть и малой степени нес ответственность за его преступления.
Энсону самообладания хватало. Он никогда не говорил о заговорах. Ничего не боялся. Что же касается масок, так он прекрасно манипулировал людьми, мог кому угодно запудрить мозги, обмануть любого. Нет, безумцем он никак не был.
Высаженные вдоль улиц пальмы трясли длинными листьями, словно безумные женщины волосами. С цветущих деревьев срывало лепестки.
Ехал Митч в гору, низкие холмы уступали место более высоким, в воздухе мельтешили листья, клочки бумаги, страницы газет, пластиковый пакет.
Во всем квартале свет горел только в окнах дома его родителей.
Возможно, ему следовало поостеречься, но он поставил автомобиль на подъездной дорожке. Поднял стекло, оставил пистолет в кабине, взял с собой фонарь.
Наполненный голосами хаоса и запахом эвкалиптов ветер сек дорожку тенями деревьев.
На кнопку он нажимать не стал. Не тешил себя ложной надеждой, просто хотел убедиться, что его догадка верна.
Как он и думал, дверь не заперли. Войдя в холл, Митч закрыл ее за собой.
Справа и слева из зеркал на него смотрели бесконечное число Митчей, у всех на лице читался ужас, крушение привычного мира.
В доме не царила тишина, потому что ветер тряс стекла окон, завывал под сливами, ветки эвкалиптов терлись о стены.
В кабинете Дэниэля пол усыпали осколки стеклянных выставочных полок, на которых стояли полированные шары из дерьма динозавров, сами шары раскатились по кабинету, будто полтергейст поиграл ими в бильярд.
Комнату за комнатой Митч обошел первый этаж, зажигая свет там, где он еще не горел. По правде говоря, он ничего не ожидал найти на этом этаже и не нашел. Он говорил себе, что не хочет что-либо упустить, но на самом-то деле тянул время, собираясь с духом перед тем, как подняться на второй этаж.
У лестницы он остановился, услышал свой голос: «Дэниэль», — отца он позвал негромко, потом — мать: «Кэти», — не повысив голоса.
Понятное дело, никто ему не ответил, так что не оставалось ничего другого, как преодолевать подъем. Каждая ступенька давалась с огромным трудом. А ветер тем временем еще усилился. Окна жалобно позвякивали, с трудом выдерживая его напор, стропила скрипели.
В коридоре на втором этаже какой-то черный предмет лежал на полированном дереве пола. Формой он напоминал электрическую бритву, но только больше размером. С одного конца, на расстоянии в четыре дюйма, торчали два металлических штыря.
После короткого колебания Митч поднял предмет. На боковой поверхности увидел кнопку включения. Когда нажал на нее, штыри соединила ослепляющая белая дуга электрического разряда.
Он держал в руках тазер, электрошокер, оружие самозащиты. Но едва ли Дэниэль или Кэти пытались воспользоваться им, чтобы защитить себя.
Скорее всего, тазер принес с собой Энсон, с ним и напал на них. Разряд тазера обездвиживал человека на несколько минут, мышцы отказывались ему служить, потому что выводилась из строя нервная система.
И хотя Митч знал, куда ему нужно идти, он снова попытался оттянуть этот момент и направился в главную спальню.
И здесь горели все лампы, за исключением настольной. С разбитой лампочкой, она валялась на полу, сброшенная на пол во время борьбы. Рядом лежали и подушки, простыни сбились.
Похоже, спящих в этой кровати очень уж грубо разбудили.
У Дэниэля была целая коллекция галстуков, и сейчас штук двадцать лежали на полу. Яркие шелковые змейки.
Заглядывая в другие двери, но не осматривая помещения за ними, Митч целенаправленно двинулся к комнате, которая находилась в конце более короткого из двух коридоров второго этажа.
Снаружи дверь в эту комнату ничем не отличалась от других, но, открыв ее, он увидел перед собой вторую дверь. Покрытую звукоизолирующим материалом и обтянутую черной материей.
Митча била дрожь, он боялся взяться за ручку этой двери. Поскольку думал, что более никогда не вернется сюда, не переступит этот порог.
Вторая дверь открывалась только снаружи, не изнутри. Он повернул ручку. Резиновое уплотнение по периметру чвакнуло, когда он толкнул дверь от себя.
Внутри не было ни ламп, ни выключателей. Митч зажег фонарь.
После того как Дэниэль самолично выложил пол, стены и потолок слоем звукоизоляции толщиной в восемнадцать дюймов, комната за дверью превратилась в лишенную окон камеру площадью в девять квадратных футов. Пол и потолок разделяли шесть футов.
Плотная черная материя, которая покрывала все поверхности, всасывала в себя свет фонаря.
Ограничение информации, поступающей в мозг посредством органов чувств… Они говорили, что это не наказание, а средство повышения концентрации, улучшения мыслительных процессов. Метод стимулирования мозга, а не пытка. Многочисленные исследования свидетельствовали о действенности метода.
Дэниэль и Кэти лежали бок о бок: она — в пижаме, он — в трусах. Руки и ноги обоим связали галстуками. Связали крепко, материя впивалась в кожу.
Чтобы еще больше ограничить подвижность жертв, один галстук, туго натянутый, связывал галстучные оковы, охватывающие лодыжки и запястья.
Кляп им в рот не вставили. Возможно, Энсон хотел с ними поговорить.
Никакой крик не мог покинуть учебную комнату.
Хотя Митч оставался у порога, тишина буквально засасывала его внутрь. Глохли и звуки его учащенного, хриплого дыхания.
