Четверг
14
Двадцать пятое шоссе уходило к северу от Денвера и на границе штата Вайоминг состыковывалось с восьмидесятым шоссе. Это была прекрасная четырехполосная трасса, с великолепным покрытием и подъездными путями; по ней можно было доехать прямиком до Сан-Франциско, никуда не сворачивая.
Однако Алекс и Колин не поехали по этой трассе, поскольку такой маршрут казался слишком очевидным и естественным, если рассматривать его как альтернативу ранее задуманному плану. Ведь если этот ненормальный в фургоне действительно одержим навязчивой идеей преследования и убийства Алекса и Колина, то он наверняка пытается думать на ход вперед них. В таком случае, если он осознал, что теперь его жертвы решат изменить ранее спланированный маршрут, то достаточно бросить беглый взгляд на карту, чтобы понять: трассы двадцать пять и восемьдесят — это лучший вариант.
— Поэтому мы поедем по двадцать четвертой, — сказал Дойл.
— Что это за дорога? — Колин перегнулся через сиденье, чтобы взглянуть на карту, которую Дойл развернул прямо на руле.
— Местами она тоже четырехполосная, хотя в основном поуже.
Колин протянул руку к карте и пальцем провел по линии шоссе. Потом указал на области, заштрихованные серым:
— Это горы?
— Ну... высокое плато. Возвышенности. Но там есть много пустынных мест, солончаков, равнин...
— Хорошо, что у нас есть кондиционер.
Алекс свернул карту и отдал ее мальчику.
— Пристегнись.
Колин сунул карту в отделение для перчаток и пристегнул ремень.
Пока Дойл выезжал с автостоянки 'Рокиз Мотор отеля', Колин углубился в разглаживание складок на своей футболке с черно-оранжевым изображением 'Призрака в опере'. У Призрака была уродливо перекошенная физиономия. Потом он пару минут расчесывал и приводил в порядок свои густые темные волосы, пока они наконец не улеглись именно таким образом, как нравилось Колину. После этого мальчик сел прямо, откинувшись на спинку сиденья, и стал наблюдать, как за окном бежит опаленный солнцем ландшафт и медленно надвигаются горы.
Узкие полоски серовато-белых облаков расчерчивали электрическую голубизну неба, которое уже не было низким, штормовым. Ночной ливень прекратился так же внезапно, как и начался, оставив лишь некоторые практически незаметные следы. А песчаная почва по обочинам шоссе выглядела почти сухой, даже пыльной.
В то утро движение на дороге не было оживленным, и те машины, что попадались им на пути, двигались так быстро и корректно, что Алексу даже не пришлось обгонять, — пока они не выехали за пределы районов, прилегающих к Денверу.
Фургона не было.
— Ты сегодня чертовски спокоен и молчалив, — сказал Алекс после пятнадцатиминутного молчания. Оторвав на секунду взгляд от дороги, он посмотрел на Колина. — Ты себя хорошо чувствуешь?
— Я думал.
— Ты всегда думаешь.
— Я думал об этом маньяке...
— Ну и?..
— Сейчас он не преследует нас, не так ли?
— Нет, не преследует.
Колин удовлетворенно качнул головой:
— Держу пари, больше мы его не увидим.
Дойл нахмурился и слегка прибавил газу, чтобы не отставать от основного потока машин.
— Почему ты так в этом уверен?
— Интуиция.
— А-а. А я было подумал, что у тебя есть теория на этот счет...
— Нет, только предчувствие.
— Ну хорошо, — ответил Дойл, — хотя мне было бы гораздо спокойнее, если бы у тебя были серьезные основания полагать, что мы встречались с ним в последний раз.
— Мне тоже было бы спокойнее, — произнес мальчик.
Джордж Леланд понял, что прозевал их, как только въехал на автостоянку 'Рокиз Мотор отеля'. Из-за недавнего приступа, такого мучительно долгого и сильного, он потерял много времени. Помимо этого, последующее забытье длилось тоже не менее двух часов. Может быть, намного они и не оторвались, но, без сомнения, взяли фору.
То место, где ночью был припаркован 'Тандерберд', пустовало.
Леланд приказал себе не паниковать. Ничего еще не потеряно. Никуда они не сбежали. Он точно знал, куда направляются Алекс и Колин.
Леланд припарковался на свободное место, выключил двигатель. Поверх обитой тканью шкатулки, хранившей пистолет 32-го калибра, как всегда, лежала карта. Леланд развернул ее и стал изучать сеть автомобильных дорог, покрывавшую штаты Колорадо и Юта.
— Выбор у них не богат, — обратился он к девушке со светящимися золотистыми волосами, только что появившейся на соседнем сиденье, — либо они будут придерживаться старого маршрута, либо поедут по одному из этих двух.
Девушка не ответила.
— После всего, что произошло этой ночью, они наверняка изменят свои планы.
Головная боль совсем прошла, и Леланд теперь смог восстановить в памяти все события: приезд в мотель за час до прибытия туда Алекса с Колином, наблюдение за холлом до их приезда, осторожная слежка за ними до номера мотеля. Леланд вспомнил, как за полночь он подошел к их двери и пытался отмычкой отпереть ее, как они с Алексом молча преследовали друг друга, садовый топор... И если бы не проклятый приступ, начавшийся в самый неподходящий момент, если бы он только задержался на несколько минут, то с Алексом Дойлом было бы покончено. Леланда совершенно не волновало то, что он пытался убить человека. Достаточно настрадавшись от других, даже сверх меры, Джордж Леланд пришел к выводу, что только наступление, насилие, агрессия с его стороны смогут разрушить опасный заговор против него. Он должен разорвать, уничтожить невидимый порочный круг связей, созданных исключительно с одной целью — довести его до полнейшего отчаяния. С того момента, как Алекс Дойл — и, разумеется, мальчишка — заложили основу этого заговора, Леланд считал их убийство вполне справедливым. Он действовал в целях самозащиты. В прошлый понедельник, поймав в зеркале свой собственный взгляд, Леланд был ошарашен, шокирован. Теперь уже, укрепившись в своих намерениях, он, глядя в зеркало, ничего такого не испытывал. В конце концов, он поступил так, как хотела Куртни, и во имя того, чтобы они могли вновь быть вместе, чтобы все было так же замечательно, как два года назад.
— Либо они поедут до Вайоминга по восьмидесятому шоссе, либо на юго-запад по двадцать четвертому. Как ты думаешь?
— Как скажешь, Джордж, — произнесла девушка голосом тихим и приятным, словно счастливое воспоминание.
Несколько минут Леланд продолжал изучать карту.
