– В случае с Фрейей огромную роль сыграет тот факт, если Кора найдет дом в городе и переедет туда с детьми. Там можно устроить временную резиденцию, а детям можно сказать, что поместье продали. Но естественно, вы этого и не сделаете. Тогда, если Фрейя и в самом деле следует своим фантазиям, она должна будет понять, что проклятие разрушено. Она потеряет интерес к своим выдумкам и даст мне возможность при дальнейшем лечении психоанализом проникнуть в ее мысли и вытеснить все ее иллюзии.
– Как долго Кора будет жить далеко от дома? – спросил Ричард.
– Год, может быть, два. Мы сможем потом не спеша объяснить девочке, что поместье никогда не продавали. К тому времени ее восприятие мира будет достаточно устойчивым, и она переварит этот факт без душевной травмы.
Ричард взглянул на мачеху:
– Что ты думаешь об этом? Пойдешь ли ты при необходимости на это?
– Мне не нравится мысль, что придется ей лгать, – ответила Кора. – Через два года, когда девочка поймет, что ей солгали, она никогда больше не поверит нам.
– Она поймет, что все делалось ради ее блага, ради ее выздоровления. Правда ведь, доктор?
– Естественно. Она не слишком рассердится на вас.
– Нет, она нам больше не поверит, – без всякого выражения произнесла Кора.
– Кора... – начал Ричард, но она перебила его:
– Я знаю детей. Она никогда больше нам не поверит.
– Уолтер, а может так случиться, что произойдет рецидив, после того как она узнает, что мы ей лгали?
Уолтер закашлялся и что-то промямлил, очевидно затрудняясь с ответом.
– Может такое случиться или нет? – настаивала тетушка.
– Небольшой риск есть.
– Насколько он мал?
– Один шанс из ста, что у нее будет рецидив после двух лет лечения психоанализом.
– Риск слишком велик, – настаивала Кора. – Если случится рецидив, она никогда не будет доверять нам, и нам не удастся во второй раз преодолеть ее недоверие.
– Что же мы еще можем сделать? – спросил Ричард.
– Я собираюсь продать поместье и землю. – Губы Коры дрожали, хотя выговорила она это твердо.
– Нет! – закричал Ричард.
– Я сказала, что мы поступим так. Я владелица поместья, Ричард. Что тебе дороже, Ричард? Здоровье детей или земля?
– Это нечестно!
– Неужели?
– Кора, эта земля принадлежит нашей семье почти сто двадцать пять лет. Даже больше. Это дом моего отца, дом, в котором родился я. Я не хочу, чтобы его продавали!
– Мне очень жаль, что я вызвал здесь кое-какие трения. Это совершенно не входило в мои намерения.
Дженни с сочувствием посмотрела на Уолтера, она понимала, что ему ужасно неприятен разыгравшийся у него на глазах скандал, косвенной причиной которого стал он сам, предложив идею улучшения состояния Фрейи. Он был настолько джентльмен, что выглядел ошеломленным при виде бешеного гнева Ричарда.
– Ричард, не смущай нашего гостя. – Это был лишь малейший проблеск злости, проявленный Корой.
– Я не рекомендовал бы вам продавать землю или особняк. Я настоятельно прошу вас подумать, Кора. Все, что я просил, – так только сделать вид... – проговорил Уолтер.
– Я продам. В этом доме я была счастлива со своим мужем. Но в последнее время особняк вызывает у меня несколько иные ассоциации, чем прежде. Я никогда не смогу войти в конюшни, не вспомнив Холликросс и Ли Саймингтона.
Уолтер попытался обсудить с ней менее радикальный план. Но казалось, что она еще больше укрепилась в своем решении. Она немного порозовела. Она выглядела свежее, чем раньше. 'Возможно, – подумала Дженни, – Коре даже больше, чем Фрейе, будет полезнее уехать из дома'.
В конце концов, ссора между мачехой и пасынком разгорелась с новой силой. Лицо кузена покраснело от гнева, он стучал кулаками по столу, выражая свое недовольство. Затем он, неистово ругаясь, отодвинул стул от стола и проговорил:
– Я буду судиться с тобой. Я постараюсь заставить их защитить эту землю и этот дом, обратить дело в мою пользу, в пользу моего наследования. У меня весьма небольшой шанс, но, возможно, я смогу получить временное, сдерживающее распоряжение против тебя.
С последними словами он резко повернулся и с силой ударил ладонью по столу. Блюдо с жаренным в тесте картофелем с шумом упало на толстый ковер. Содержимое рассыпалось по шикарному шерстяному покрытию.
Он не остановился, чтобы осмотреть нанесенный ущерб, и зашагал прочь из комнаты.
Кора была потрясена:
– Возможно, я еще немного все обдумаю. Может быть, день или два.
