книги.
— Прямо у всех на глазах. Подумать только! Но если вы помочились на окна их столовой не потому, что они были снобами, то почему?
— По тысяче причин, — заверил его Нед. — Тот случай со скунсом. С удобрениями для лужайки. Засохшие петунии.
— И садовый гном, — поддакнул Билли, который мыл стаканы в раковине.
— Садовый гном стал последней каплей, — согласился Нед.
— Я бы ещё понял, если бы вас подтолкнули на поливание мочой их окон розовые пластмассовые фламинго, — сказал незнакомец, — но, признаюсь честно, только не гном.
Нед нахмурился, вспомнив нанесённое ему оскорбление.
— Ариадна дала ему моё лицо.
— Какая Ариадна?
— Жена Генри Фриддла. Вы когда-нибудь слышали более вычурное имя?
— Ну, фамилия Фриддл делает его более приземлённым.
— Она была профессором прикладного искусства в том же колледже. Слепила гнома из воска, сделала литейную форму, залила бетоном, потом сама его раскрасила.
— Создание скульптуры, для которой вы послужили моделью, можно считать за честь.
Пивная пена на верхней губе Неда только добавила ярости его лицу.
— Это был
— И ширинка у него была расстёгнута, — добавил Билли.
— Спасибо, что напомнил, — пробурчал Нед. — Хуже того, из штанов торчала голова и шея дохлого гуся.
— Какое творческое воображение, — отреагировал турист.
— Поначалу я не понял, что, чёрт побери, все это означает…
— Символизм. Метафора.
— Да, да. Я до этого допёр. Каждый, кто проходил мимо их участка, видел этого гнома и смеялся надо мной.
— Для этого не было необходимости смотреть на гнома, — заметил турист.
Нед, не поняв его, согласился:
— Да. Люди смеялись, даже услышав о нём. Поэтому я разбил гнома кувалдой.
— И они подали на вас в суд.
— Хуже. Они поставили второго гнома. Предположив, что первого я разобью, Ариадна отлила второго и раскрасила его.
— Я думал, жизнь в вашей винной стране тихая и спокойная.
— Потом они мне сказали, — продолжил Нед, — что поставят третьего гнома, если я разобью второго, а ещё сделают целую партию и продадут всем, кто захочет иметь гнома «Нед Пирсолл».
— Звучит как пустая угроза, — покачал головой турист. — Неужели нашлись бы люди, которые такое купили?
— Десятки, — заверил его Билли.
— Город стал злее с тех пор, как к нам зачастили приезжие из Сан-Франциско, — тяжело вздохнул Нед.
— И поскольку вы не решились поднять кувалду на второго гнома, вам не осталось ничего другого, как помочиться на их окна.
— Именно. Но я сделал это не с бухты-барахты. Неделю обдумывал свои действия. А
— И после этого Генри Фриддл залез на крышу с полным мочевым пузырём, чтобы восстановить справедливость.
— Да. Но он подождал, пока я устроил обед в честь дня рождения моей мамы.
— Непростительно, — вынес вердикт Билли.
— Разве мафия нападает на невинных членов семей своих врагов? — негодующе спросил Нед.
И хотя вопрос был риторическим, Билли счёл необходимым позаботиться о чаевых:
— Нет, мафия знает, что такое честь.
— Это слово профессора колледжа не могут даже произнести по буквам! — фыркнул Нед. — Маме было семьдесят шесть. У неё мог случиться сердечный приступ.
— То есть, — уточнил турист, — пытаясь помочиться на окна вашей столовой, Фриддл упал с крыши и сломал шею о гнома «Нед Пирсолл». Ирония судьбы.
— Насчёт иронии не знаю, — ответил Нед, — но я испытал чувство глубокого удовлетворения.
— Расскажи ему, что сказала твоя мама, — попросил Билли.
Отхлебнув пива, Нед откликнулся на просьбу бармена:
— Мама сказала мне: «Дорогой, восславим Господа, это доказательство того, что Он есть».
Турист несколько секунд переваривал слова матери Неда.
— Похоже, она религиозная женщина.
— Такой она была не всегда, но в семьдесят два года заболела пневмонией.
— В такой момент очень неплохо иметь Бога на своей стороне.
— Она решила, если Бог есть, Он, возможно, её спасёт. А если Его не существует, то она всего лишь впустую потратит какое-то время на молитвы.
— Время — это самое дорогое, что у нас есть, — заметил турист.
— Правильно, — согласился Нед. — Но мама потратила не так уж много времени, потому что в основном молилась, когда смотрела телевизор.
— Какая захватывающая история, — и турист заказал пива.
Билли открыл бутылку «Хайнекена», поставил перед незнакомцем чистый охлаждённый стакан, наклонился над стойкой и прошептал:
— Это за счёт заведения.
— Как мило с вашей стороны. Благодарю. Я-то думал, что вы слишком спокойны и молчаливы для бармена, но теперь, возможно, понимаю почему.
Нед Пирсолл, который сидел в некотором отдалении, поднял стакан, чтобы произнести ещё один тост:
— За Ариадну. Пусть покоится с миром.
Возможно, турист и не хотел продолжать разговор, но после такого тоста не мог не спросить:
— Неужто ещё одна жертва гнома?
— Рак. Через два года после того, как Генри упал с крыши. Я не хотел, чтобы для неё все так закончилось.
Наливая пиво в наклонённый стакан, чтобы избежать появления высокой пены, незнакомец изрёк:
— Смерть умеет решать наши мелкие проблемы.
— Мне её недостаёт, — признался Нед. — Такая была красавица и бюстгальтер надевала далеко не всегда.
Туриста передёрнуло.
— Бывало, она работала в саду или прогуливала собаку, — мечтательно вспоминал Нед, — а груди у неё так перекатывались, что аж дух захватывало.
Турист посмотрел на своё отображение в зеркале, возможно, чтобы убедиться, что на лице виден тот самый ужас, который он испытывал.
— Билли, ведь такие буфера, как были у неё, редко у кого увидишь, а? — спросил Нед бармена.
— Согласен, — кивнул Билли.
Нед слез со стула, направился к мужскому туалету, остановился около туриста.
— Даже когда рак иссушил её, буфера остались прежними. Она худела, а они словно прибавляли в размерах. Почти до самого конца она выглядела такой соблазнительной. Так жаль, что её не стало, не правда ли, Билли?
