— Почему?
— Потому что хочет, чтобы вас убили.
— Людей постоянно убивают незнакомцы.
— Но никто не нанимает киллера, чтобы убить совершенно незнакомого человека. — Тим достал из нагрудного кармана рубашки сложенную фотографию. — Где он это взял?
— Это фотография с моего водительского удостоверения.
— Значит, у него есть доступ к архивам департамента транспортных средств.
Женщина вернула фотографию. Тим положил её в карман до того, как сообразил, что принадлежит она скорее Линде, чем ему.
— Вы не знаете никого, кто мог заказать вас... и при этом вы не удивлены.
— Есть люди, которые хотят смерти всех и каждого. Если перестаёшь удивляться этому, то тебя очень трудно удивить чем-то другим.
Пристальный взгляд её зелёных глаз, казалось, просматривал все его мысли, ничего не оставляя без внимания, но при этом от этого взгляда не веяло холодом. Скорее, наоборот, взгляд этот согревал, располагал к себе.
— Мне любопытна ваша реакция на случившееся.
В её словах ему послышалось неодобрение, даже подозрительность.
— Я и представить себе не могу другую реакцию.
— Вы могли бы взять десять тысяч себе.
— Потом кто-нибудь пришёл бы за ними.
— Может, и нет. Хотя... наверняка бы пришёл.
Вы могли отдать фотографию киллеру вместе с деньгами, отойти в сторону, не мешать естественному ходу событий.
— А потом... что мне оставалось потом?
— Пойти пообедать. В кино. Домой, чтобы лечь спать.
— Именно так вы бы и поступили? — спросил он.
— Я себя не интересую. Меня интересуете вы.
— Я не из тех, кто вызывает интерес.
— Вы действительно стараетесь держаться так, словно никому не интересны. Но вы что-то скрываете, и вот это как раз и интересно.
— Я рассказал вам все.
— О случившемся в таверне. А... насчёт себя?
Зеркало заднего обзора чуть развернули в его сторону. Он избегал своих глаз, предпочитал смотреть на неё. Теперь глянул на своё отражение и тут же опустил глаза на керамического попугая, которого душила его правая рука.
— У меня остыл кофе.
— У меня тоже. Когда киллер покинул таверну, вы могли позвонить в полицию.
— Не мог. Поскольку понял, что он — коп.
— Таверна находится в Хантингтон-Бич. Я живу в Лагуна-Бич. Он — коп совсем с другого участка.
— Я не знаю, где он служит. Ездит на седане без знаков отличия. Он может быть и здешним копом, из Лагуна-Бич.
— Может. И что теперь, Тим?
Он хотел посмотреть на неё и боялся этого. Как и почему такое произошло, Тим не знал, но за несколько минут их общения на ней сфокусировались все его устремления и страхи. Ничего такого раньше он не испытывал, и хотя тысячи песен и фильмов убеждали его, что это любовь, он знал, что речь о другом. Во-первых, он был не из тех, кто влюбляется с первого взгляда. Во-вторых, будь это любовь, он бы не ощущал жуткого ужаса, который был неотъемлемым компонентом захватившего его чувства.
— Единственное вещественное доказательство, которое я мог бы предъявить копам, ваша фотография, — ответил он, — а это совсем не улика.
— Номерной знак седана, на котором уехал киллер, — напомнила она.
— Это не улика, а ниточка. Я знаю человека, который может по номерному знаку узнать фамилию владельца. Человека, которому я полностью доверяю.
— И что потом?
— Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.
Её взгляд, который не отрывался от него, обладал притягивающей силой двух лун, и неизбежно прилив его внимания сместился к ней. Глаза в глаза, он сказал себе, что должен запомнить этот момент, когда с одной стороны ужас завязывает его узлом, а с другой безумная радость растягивает этот узел, ибо, осознав, что за чувство нахлынуло на него, он смог бы понять, почему ушёл из привычной жизни, которую знал (и к которой стремился), в новую, совершенно незнакомую и, возможно, полную разочарований.
— Вам нужно сегодня покинуть этот дом, — сказал он. — Поживите там, где вы никогда не были. Не у подруги и не у родственников.
— Вы думаете, убийца придёт сюда?
— Завтра, послезавтра, раньше или позже, когда он и человек, который его нанял, поймут, что произошло.
Страха она не выказала.
— Хорошо.
Такое хладнокровие удивило Тима. Зазвонил его мобильник. После того как Линда взяла у него кружку, он ответил на звонок. Услышал голос Лайма Руни.
— Он только что был здесь, спрашивал, кто тот здоровяк, который сидел на последнем стуле.
— Уже. Черт. Я думал, он появится через день или два. Первый парень или второй?
— Второй. На этот раз я к нему пригляделся. Тим, это не человек. Акула в ботинках.
Тим вспомнил мечтательную улыбку киллера, расширенные зрачки, жадные до света.
— Что происходит? — спросил Лайм.
— Дело касается одной женщины, — ответил Тим, как и прежде. — Я с этим разберусь.
Вероятно, киллер осознал, что встреча в таверне прошла не так, как предполагалось. И позвонил парашютисту по контактному номеру. Кухня за ветровым стеклом выглядела тёплой и уютной. К стене крепилась стойка для ножей.
— Ты не можешь держать меня в неведении, — не унимался Лайм.
— Я думаю не о тебе, — Тим открыл дверцу и начал выбираться из «Форда». — Я думаю о Мишель. Не лезь в это дело... ради неё.
С двумя кружками для кофе в руках Линда вышла из «Форда» через водительскую дверцу.
— И как давно ушёл этот парень? — спросил Тим Руни.
— Я подождал ровно пять минут, прежде чем позвонить тебе... на случай, что он вернётся, увидит меня на телефоне и задастся вопросом, а кому это я звоню. Он произвёл на меня впечатление человека, который может сложить два и два.
— Я должен идти. — Тим разорвал связь и убрал мобильник в карман.
Линда понесла кружки к раковине, а Тим выбрал подходящий нож. Мясницкий тесак оставил, предпочёл другой, с более коротким и заострённым лезвием.
Тихоокеанская прибрежная автострада позволяла достаточно быстро добраться от таверны «Зажжённая лампа» до этой улицы в Лагуна-Бич. Конечно, пробка могла возникнуть на трассе в понедельник вечером. Но при нормальных условиях дорога от двери до двери занимала примерно сорок минут.
Помимо съёмного маячка, белый седан могли оборудовать и сиреной. Не доезжая до бунгало несколько миль, киллер сирену бы выключил. Незачем сообщать жертве о своём приезде.
Отвернувшись от раковины, Линда увидела нож в кулаке Тима. Все поняла правильно, объяснения ей не потребовались.
— Сколько у нас времени? — спросила она.
— Сможете вы собрать вещи за пять минут?
