Перья ворона по-прежнему появлялись каждый год, и это стало беспокоить Хоуи, когда у них с Фелисити появился ребёнок. Но он подумал, что, если он будет излишне беспокоиться о перьях и о том, что они означают, то может втянуть в свою жизнь что-то такое, о чём будет сожалеть. Кто-то однажды сказал, что если ты слишком часто рисовал на стенах дьявола, ты тем самым вызвал его, и шаги его приближаются.
7
Осенним вечером, когда Хоуи было тридцать два и он был отцом троих прекрасных детей, он сидел в своём любимом кресле, читал роман и вдруг почувствовал неожиданное облегчение, как будто избавился от ноши, о которой не знал. Любопытное ощущение, без каких-либо видимых причин, было настолько необычным, что он отложил книгу в сторону и тут же встал на ноги. На секунду, потому что его жизнь протекала так хорошо в течение длительного времени, и потому что он знал, как неожиданно удача может отвернуться, он подумал, что эта новая душевная энергия была связана с помутнением рассудка, первым — и только самым начальным — симптомом в серии, которые могут быстро развиться к худшему до чего-нибудь катастрофического, например до инсульта или сердечного приступа, что свалит его с ног. Но он по натуре не был пессимистом, чувство облегчения не исчезло, и он пошёл искать Фелисити. Он нашёл её на кухне и поцеловал больше одного раза. Он нашёл детей — Миу, Лео и Джоша — которые смотрели телевизор вместо того, чтобы делать домашнюю работу, но он их не поругал.
Вместо этого он сел за свой письменный стол, пристально глядя на телефон. Определённо, был кто-то, кому он обязан был позвонить, хотя он не знал, кто бы это мог быть. В одном из ящиков стола среди других вещей находились файлы с копиями различных страховые полисов. Хоуи поначалу не осознавал, зачем открыл ящик, но затем понял. В последнем файле был запечатанный конверт. Он сделал разрез и достал пятидолларовую банкноту, а также пару по одному, — семь баксов, которые он взял из тридцати у Блэквуда за сандвичи. Все эти годы он думал, что на эти деньги сможет купить для себя только неудачу, и он даже заставлял себя выкинуть их из-за страха того, что вызовет проклятье, которое может передаться кому-то ещё. Он не знал, почему деньги должны вдруг оказаться чистыми, но чувствовал, что это так, и решил положить их в ящик для пожертвований в церкви.
На следующий день одна из наиболее важных новостей в телевизионных новостях была связана с несколькими жестокими убийствами в далёком городе, особо рассказывалось об операции в доме, где произошло убийство, операцию проводил детектив из отдела убийств Джон Кальвино, тот самый человек, который двадцатью годами ранее в возрасте четырнадцати лет убил Олтона Тернера Блэквуда. В этих новых убийствах семьи уничтожались целиком и были странно похожи на убийства Блэквуда двадцатилетней давности. Хоуи подумал, что необъяснимое чувство облегчения, пришедшее к нему, когда он читал в кресле, произошло в тот самый час, когда жена и дети Кальвино были целями в своём собственном доме. Он пару дней наблюдал за событиями, и по телевизору, и в газетах с все возрастающим убеждением, что наиболее важный аспект в этой истории не был освещён, возможно, потому что репортёры не знали всей правды.
Шестью днями позже Хоуи сделал звонок в отдел убийств департамента полиции, в котором работал Кальвино, и через несколько часов детектив перезвонил. Выслушав отговорку Кальвино о том, что все подробности этой истории можно прочитать в дневнике Олтона Тернера Блэквуда, который доступен в Интернете, Хоуи сказал:
— Я тот мальчик, который делал для него хорошие сандвичи. Ни у кого нет фото Блэквуда, поэтому вы поймёте, что это правда, если я опишу его.
Прослушав описание, Джон Кальвино сказал:
— Всё, что он пишет в своём дневнике о вас, — это то, что ваша семья была первой, которую он планировал убить, но вы спасли их.
— Правильнее сказать, что они чуть не умерли из-за меня.
— Моя семья
— Спасибо вам. Я сожалею о ваших утратах. Всех ваших утратах. Но… могу я спросить, детектив Кальвино, может такое быть, каким-либо образом, что все это в новостях — все эти смерти — связано в Блэквудом?
Молчание Джона Кальвино было достаточно долгим, чтобы означать «да», но когда он, наконец, заговорил, он сказал только:
— Я убил Олтона Тернера Блэквуда более двадцати лет назад.
— Да. Я знаю. Я слышал об этом, когда это произошло. Однако… все эти годы я ждал… чего-то. — Хоуи обнаружил, что положил свои руки в положение защиты на горло, и вспомнил о Бликере, пригвождённом к стене. — Несмотря на то что я знал о смерти Блэквуда, если кто-нибудь и мог вернуться… так это он. Понимаю, что это звучит в лучшем случае иррационально.
После очередной паузы Кальвино сказал:
— Всё, что я скажу вам — это то, что я в течение двадцати лет тоже ждал чего-то подобного.
Призрачный палец, лопатообразный и холодный, рисовал линию на шее Хоуи Дугли.
Помолчав, он спросил:
— Это, наконец, закончилось?
— Судя по моей работе, мистер Дугли, я вижу, что добро обычно торжествует. Но я также знаю, что зло никогда не умирает. Оно всегда способно продолжать бодрствовать.
Вечером того же дня Хоуи передумал бросать семь долларов в ящик для пожертвований в его церкви. Он вынес их на задний двор и сжёг.
Следующим июнем гнетущая тень Блэквуда снова появилась в жизни Хоуи, во время игры в парке с детьми, он даже не вспомнил, что этот день помечен двадцать второй годовщиной его ланча на крыше с убийцей. Они играли во фризби[21] с их собакой Барни, которая прыгала и ловила диск неустанно снова и снова. Небо было безоблачным, вельветовый зелёный парк был покрыт прохладными тенями деревьев. От удовольствия Хоуи почти забыл о том, что жизнь всегда доставляла ему боль только, и если теперь кто-то подносил к нему зеркало, он лишь на мгновение удивлялся тому, какой он страшный.
Миа взяла перерыв в игре, а Хоуи с мальчишками были неутомимы. Минуты прошли, прежде чем он бросил взгляд на дочь — и замер. Семилетняя, маленькая и такая же милая, как её мать, Миа сидела на краю деревянной скамейки, не замечая, что слева за ней на пруток спинки скамейки спустился ворон. Его чернильные глаза были тяжёлыми, как картечь и, казалось, были нацелены на Хоуи. Как будто в ответ на его внимание и опасение птица расправила свои крылья, вытянула голову вперёд, клацнула клювом, но беззвучно, так тихо, как беззвучна сама Смерть, когда готовится к убийству.
Хоуи метнул фризби, щёлкнув запястьем. Диск просвистел за Миой, задел птицу и заставил её взвизгнуть и улететь в испуге, к удивлению девочки и удовольствию её братьев. Барни гавкнул, а Хоуи зааплодировал.
Когда они вернулись к игре, он ни разу не искал в небе птицу или что-то ещё. Хауэл Дугли, уцелевший, для кого-то герой, для других уродливая задница, не боялся ни ночной тьмы, ни тьмы под солнцем, которая может иногда дотянуться до нас, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Он знал, что птица кружит вверху. Дважды она спускалась так низко, что он видел её тень, проносящуюся по траве. Он ни разу не посмотрел вверх.
Этой ночью он проснулся и, лёжа, слушал характерный зов ворона: глухой
На следующее утро он первым спустился по лестнице, чтобы приготовить кофе и выпустить собаку в туалет. На кухонном столе лежало чёрное перо. Он сжёг его на крышке мусорного ведра и не обмолвился об этом никому.
