приобрести нового четвероногого друга. Он часто думал, что мир стал бы куда лучше, если бы собаки были самыми умными существами на планете, а люди, с их гордыней, страстями и ненавистью, не эволюционировали вовсе.
Створки двери лифта разошлись, и в коридор вышел высокий мужчина в вечернем костюме. Держался он, словно королевская особа на торжественном приеме. Природа одарила его благородным лицом с носом патриция, глазами синими, как чистое, глубокое озеро, высоким лбом, седыми, как снег, волосами.
Кирби в удивлении отступил на шаг. Рубашку незнакомца, лицо и волосы забрызгала свежая кровь.
— Сэр, вы в порядке? — спросил он. — Вы в крови.
Тут он увидел, что вечерний костюм грязный, мятый, порванный, словно мужчина участвовал в какой-то драке, может, его пытались ограбить на улице… хотя дождь его не вымочил. Пребывая в недоумении, Кирби оглядел коридор, двустворчатую дверь квартиры Трейхерн слева, дверь квартиры Хокса прямо перед собой.
— Что это за место? Это «Белла-Виста»… или уже нет, — вместо ответа произнес незнакомец.
В голосе слышалось не только замешательство, но и дрожь страха, возможно, отчаяние.
И тут Кирби заметил, какое бледное и осунувшееся у незнакомца лицо. В синие глаза вползал ужас.
— Что с вами случилось? — спросил Кирби.
— Это место… Где оно? Как я сюда попал? Где я?
Кирби шагнул вперед, чтобы взять окровавленного мужчину под руку. У того, похоже, подкашивались ноги, и он явно нуждался в поддержке.
Но, прежде чем Кирби прикоснулся к нему, незнакомец поднял обе руки, влажные от крови.
— Нам почти удалось вырваться целыми и невредимыми, — пробормотал он, — а потом эти споры.
Кирби вновь отступил.
— Споры?
— Свидетель говорил, что они от мирных особей, бояться нечего. Но он — часть всего этого, не заслуживает доверия.
Взгляд мужчины продолжал гулять по стенам и потолку, его лицо перекосило от горя, словно замешательство быстро перерастало в смятение, способность воспринимать окружающий мир, память и здравомыслие ускользали.
— Я убил их всех. Мистера и миссис, детей, слуг.
Приглядевшись, Кирби увидел, что вечерний костюм — не обычный фрак. Скорее стильная ливрея, униформа которую мог носить слуга, занимающий высокое положение.
— Их заразили, я в этом уверен, и мне пришлось убить их всех, даже очаровательных деток, да поможет мне Господь. Мне пришлось убить их всех, чтобы спасти мир.
Охваченный внезапным чувством смертельной опасности, с гулко бьющимся сердцем, Кирби попятился от мужчины, к двери на северную лестницу.
Дворецкого, если это был дворецкий, Кирби нисколько не интересовал, он не двинулся следом, занятый своими проблемами.
— Теперь я должен найти патроны, чтобы покончить с собой, — пересекая коридор, он становился все прозрачнее и прозрачнее, словно Кирби видел перед собой не реального человека, а призрак. Сквозь стену незнакомец вошел в квартиру Хокса.
И хотя Кирби не верил в призраков, возможно, судьба столкнула его с одним из них… да только кровь, которая капала с рук мужчины, запятнала ковровую дорожку коридора.
Уинни
Они не воспользовались лифтом, потому что он трансформировался и в нем сидело большое насекомое, которое едва не откусило Уинни кисть, побоялись спускаться по лестнице, и в итоге укрылись в квартире Сайкс, поскольку больше идти было некуда.
Уинни знал миссис Сайкс: иногда они здоровались, встречаясь в коридоре или в вестибюле, и он знал Айрис, которая никогда не здоровалась. Айрис, на три года старше Уинни, не выносила людей, не потому, что считала их глупыми, злобными или скучными, хотя многие такими и были, а по причине аутизма. Мать Уинни рассказывала, что Айрис терпеть не может, чтобы к ней прикасались, и очень нервничает, если вокруг много людей. Он в какой-то степени разбирался в аутизме, потому что читал о нем, но прекрасно понимал отношение Айрис к людям, поскольку находился в аналогичном положении. Похоже, всегда говорил что-то глупое, неправильное или невпопад. Айрис не говорила ничего, Уинни никогда не знал, что сказать, так что они в определенном смысле находились в одной лодке.
Видя, с какой скоростью миссис Сайкс закрыла дверь на два врезных замка и цепочку, а потом еще и потрясла, чтобы убедиться, что она надежно заперта, Уинни понял, что и с ней недавно случилось что-то жуткое и она испугана.
— Может, я сейчас запираю что-то в квартире с нами, а не снаружи, — вырвалось у миссис Сайкс. — В любом случае какой прок от замка, если они могут проходить сквозь стены?
Мать Уинни посмотрела на сына, а тот улыбнулся, чтобы она не поняла, как сильно напугала его миссис Сайкс. Что бы ни происходило в «Пендлтоне», способы, к которым он прибегал, чтобы не получить ярлыка «маменькин сынок», ждало серьезное испытание.
— Мне надо вам кое-что показать, — продолжила миссис Сайкс. — Надеюсь, оно еще здесь. Или, может, не показывать? Нет, покажу. Надеюсь, оно еще здесь, — повторила она. — Поскольку, если вы тоже это увидите, я буду знать, что не схожу с ума.
Уинни вновь улыбнулся матери, но на этот раз, в отличие от прошлого, улыбка пришлась не к месту. Если раньше он не знал, что сказать, но теперь — что делать со своим лицом. И руками тоже, если на то пошло. Потом все-таки сунул их в карманы куртки, но лицо по-прежнему оставалось на всеобщем обозрении.
Ведя их через гостиную, миссис Сайкс заметила, что Айрис не следует за ними. Девочка просто стояла, уставившись в пространство, руки, как плети, висели по бокам. Мать заговорила с ней странным образом, словно цитируя какое-то стихотворение: «Не бойся. Пойдем со мной, и не бойся. Я рада, что могу взять тебя с собой и показать тебе дорогу».
На этот раз Айрис пошла с ними, хотя держалась на несколько шагов позади. Они миновали коридор и вошли в комнату, которая, вероятно, принадлежала Айрис, потому что везде лежали набивные игрушки. Главным образом кролики, несколько лягушек, несколько птиц, одна белка, все плюшевые и мягкие, ни одного из тех животных реального мира, у которых острые зубы и которые убивают других животных.
Уинни удивился, увидев такое количество книг: думал, что дети-аутисты читают плохо, может, совсем не читают. Вероятно, Айрис читала. Он знал почему. Книги являли собой другую жизнь. Если ты застенчивый и не знаешь, что сказать, и нигде не чувствуешь себя своим, книги открывают путь в другие миры, где ты мог стать кем-то еще, вообще быть кем-то. Уинни не знал, что он бы делал без книг, вероятно, сошел с ума и начал бы убивать людей и делать пепельницы из их черепов, хотя сам не курил и не собирался курить.
— Оно все еще здесь, — миссис Сайкс указала на окно.
Что-то странное прилипло к стеклу с другой стороны. Круглое, как футбольный мяч, только больше, и плоское снизу, со множеством коротких лапок, которые выглядели так, словно предназначены для прогулок по другой планете, и лицом, очень похожим на человеческое, но располагалось это лицо на брюхе.
Уинни стремился избежать ярлыка «маменькин сынок» и тем, что дал себе зарок не отворачиваться от экрана, когда показывали фильм ужасов. И ему всегда удавалось держать глаза открытыми, даже когда показывали что-то уж совсем мерзкое, потому что про себя он комментировал происходящее, высмеивал плохую игру актеров, если видел ее, нелепые диалоги, посредственные спецэффекты. Не в силах сказать хоть слово другим, с собой он мог болтать часами без остановки. Он также оценивал каждого психопата- убийцу или монстра по десятибалльной шкале. Десять баллов ставилось тому, кто мог заставить его обделаться. Но, будучи строгим критиком, он умел уменьшить пугающий эффект любого страшилища,
